В пламени (СИ)

Он кинулся на нее, что было сил, выбил из рук Укротитель драконов, и с глухим стуком тот упал на пол, бесполезный - уже был зов, но не было приказа. Драконы ждали своей команды.

Джейме обхватил ее со спины, почти в объятии, зажав здоровой рукой ее рот, но она укусила его, готовая выплюнуть отравленные гневом, жуткие слова. И тогда он обхватил предплечьем ее горло, сжал, обратив готовый сорваться с губ приказ в жалобный растерянный стон.

- Ещё не поздно, - бессильно шептал ей на ухо, - ещё не поздно, слышишь. Все будет хорошо, с тобой все будет хорошо, доверься мне. Молчи, просто молчи.

Но она не слушала, осталась глуха к его мольбам, исступлённо забилась в его руке:

- Сжечь! - хрипела она, но - слишком тихо, чтобы иметь силу для драконов. - Сжечь… Отпусти меня… Отпусти… …всех! Сжечь…

“Сжечь всех”, - кричал Эйрис, когда Джейме проткнул его мечом.

“Сжечь всех”, - пыталась сказать Серсея, когда брат сжимал ее тонкую шею.

Сдайся, перестань, потеряй сознание, отступись. По его щекам текли слезы, горькие, жгучие, они оставляли неисцеляемые борозды на его лице, выжигали глаза. Что ты делаешь со мной, что ты заставляешь меня делать, снова, когда я думал, что лучше, что выше этого? Как ты снова заполучила власть надо мной, как снова вынудила упасть на самое дно, потянув за собой следом?

- Ты и я, Серсея, - он дрожал, он умирал, он хотел ослабить хватку, отпустить ее, но не мог этого сделать. - Замолчи… Ты и я, больше ничего не нужно.

Он готов был отступиться от самого ценного в своей жизни, чтобы уберечь ее. Она не была готова пожертвовать ничтожным, напускным, чтобы уберечь себя.

“Сжечь”, - шептала, хрипела, хватала ртом воздух, но не сдавалась, и оба дракона зависли над ними в ожидании приказа.

Отчаявшийся, он сжал предплечье сильнее. Сдайся. Пожалуйста, прекрати…

Она, наконец, ослабла в его руках, но не отводила взгляда от залива с кораблями, увенчанными гербом Ланнистеров, от которых валил густой чёрный дым, от грязных улиц, где ленивое тусклое солнце бликовало на золотой броне поверженных бойцов королевской гвардии.

Он разжал хватку, почувствовав, как она перестает сопротивляться, и вместе они опустились на пол, обессиленные. Он терял свою кровь, ощущая, как она слабыми толчками покидает его тело из полученных ран, но проигнорировал, развернул Серсею лицом к себе.

- Прости меня, я не хотел причинять тебе боль, - выдохнул, и сердце пропустило удар, стоило ему бросить взгляд на нее.

Ее голова безвольно запрокинулась, из глаз ушел смысл и цель, а любимые, ядовитые, родные, жестокие губы только и успели, что прошептать несколько слов, которые будут преследовать его всю жизнь. Затем она сделала невидимый глазу шаг вперед, вниз, в пропасть. В небытие.

Она умерла у него на руках. В тех самых руках, что только что отняли ее жизнь.

«Пророчество исполнилось», - подумалось отстраненно. У Серсеи было два младших брата.

Кто-то закричал, и столько боли, отчаяния и скорби было в этом крике, что его измученная, разрывающаяся на части душа взорвалась в теле тысячью осколков, вонзаясь во все, что было в нем живого.

В его глаза - такие же, как у сестры.

В его сердце - что забилось в этом мире одновременно с ее.

В каждое его воспоминание о них, которое он хранил в душе.

И только по нещадно саднящему горлу Джейме с равнодушием мертвеца понял, что тот протяжный крик принадлежал ему.

“Теперь ты будешь один”, - прошептала ему Серсея на прощание, нарушая самую давнюю, самую острую, самую важную их клятву друг другу - они всегда хотели умереть вместе.

Она ушла первой, но Джейме следовал за ней.

Сапфировое небо над ним оказалось застлано бордовым маревом, кровь стучала в висках, оседала металлическим привкусом на языке. Отчаянная, глубокая синева словно пыталась напомнить ему о чем-то, но отступала перед алым, сдавалась, и Джейме наполняли горечь и презрение к себе. Цареубийца, кровосмеситель, клятвопреступник, он умирал не на поле боя, а в Красном замке, сражённый своей сестрой, которую предал, сражённый своим горем, которое не мог вынести. Он прожил всю жизнь, тайно или явно презираемый за то, что однажды нарушил свою клятву, прожил всю жизнь, пытаясь это преодолеть, превзойти, переписать, и только сейчас, тогда он был так близок, судьба снова посмеялась над ним.

Осталась ли хоть одна клятва, которую он не нарушил?..

“Верный клятве”, - так сказала Бриенна, глядя ему в глаза, называя меч. Она будто снова стояла перед ним, печальная, сжимающая в руке эфес, увенчанный львом. “Верный клятве”, - повторила она, взывая к нему, и внутри него билось: “не жди меня, не жди, живи достойной жизнью, как заслуживаешь, и не помни обо мне, не жди”. Но что-то ещё оставалось, что-то важное, непреложное, что не отпускало его, удерживало, что-то близкое, что-то необходимое.

Осталась ли?..

“…клянусь”, - сказал он ей совсем недавно.

Последняя.

Он сказал ей, что вернётся.

Два дракона, свободные и неистовые, ревели по своей матери.

Комментарий к Часть 3. Джейме, Бриенна

Мое почтение!