В пламени ветра (ЛП)

— АААА! — заорала я и затарабанила кулаками по стенам, пока не содрала кожу и не заболели кости. Крючок-серьга оказался над моей головой, и его зажало в сделанном людьми материале. Я схватилась за неё, но из-за крови на руках не смогла вытащить. Кончик проколол палец, и я вскрикнула. Не то чтобы от боли — и больно-то не было по-настоящему.

Я даже этого не могу сделать.

Никчемная.

Я проскользила по округлой стенке своей темницы и упала. Поддавшись панике, я не могла успокоить участившееся дыхание. Свет от камня освещал пространство, показывая, насколько оно крошечные. Насколько я лишена свободы.

Все ещё дрожа, я заставила себя сесть тихо и замедлить дыхание. Должен же быть выход. Нужно просто успокоиться и найти решение.

Я прикрыла глаза и обеими руками обхватила камень. И снова ощутила лёгкий гул, идущий к сбитым костяшкам, а затем затягивание ран. Только свет камня поблек. Я уронила камень, и он упал на ступни. Можно снова заживить ссадины. Но не знаю, как долго ещё продержусь в здравом уме без единственного источника света.

А время шло.

Мерный звук капель вывел меня из забыться. Я несколько раз моргнула, и уставилась на крючок-серьгу. Через равные промежутки времени с него капала вода.

Я откинула голову назад и подставила рот под серьгу. Капля за каплей моя жажда была утолена. Так что теперь моя смерть — это вопрос голода.

Время шло.

Я почувствовала сверху тоненькую струйку свежего воздуха и подняла взгляд. Очевидно, Чёрный Дрозд закопал меня не так глубоко, как показалось. В люке темницы были крошечные трещины, позволяющие воздуху поступать внутрь. Тесные камеры строились с расчётом подержать узников день или два. Самое большее, три, в качестве жёсткого наказания. Я провела пальцами по еле заметным трещинам и ощутила влажный от дождя ветерок. Для большей убедительности над головой загрохотало так, что отдалось во всем теле, а потом забарабанил дождь. Через отверстия стала проникать вода, и я оказалась в грязной луже. Дождь прекратился.

Вода ушла и оставила после себя крошечную кучку песка.

Я пила с крючка, с которого все ещё постоянно капало.

Время шло.

Семя моринги в намытом песке пустило корень, а из него выросли три ростка, подарив мне источник еды. Я бережно ела листья, ровно столько, чтобы выжить. Вот и все, что у меня было. Часть меня хотела все бросить — просто сдаться и умереть. Но в снах я видела тех, кто меня ищет. Эш и Пета вместе рыщут по Краю, пока Шейзер и Кактус облетают сверху. Развитие беременности Беллы, рождение её дочери. Первый годик крошечной жизни.

Я вспомнила об Элль: что она будет делать, когла ей понадобится помощь; я понимала, что вопрос не в «если», а именно в «когда». Кто поможет вечно сквернословящей Ищейке?

Время шло.

А они продолжали меня искать. Я делала скручивания, корявые отжимания, крошечные приседания и растяжку, насколько позволяло пространство. Нужно было сохранить силу.

Время шло.

Гнев на Богиню-Мать рос все сильнее.

Время шло.

Я одна, лишь мысли составляют компанию.

Действительно самую опасную компанию.

Глава 19

Сквозь сон до меня доносились голоса. Голоса любимых мною, голоса любящих меня. Они успокаивали меня, купируя панику, накатывающую время от времени.

— Пета, ты опять что-то учуяла.

— Нет, на это раз я действительно чувствую её. Она здесь, я знаю.

Я дернулась, тело саднило в непривычных местах от скорченного положения большую часть времени, которому я потеряла счёт.

Через трещины я слышала тихое сопение и звук осыпающейся земли по краям темницы.

— Здесь, она здесь! Практически на поверхности.

Меня ошеломило смещение моей темницы. Они нашли меня. Они не сдались.

И каким-то образом я тоже.

Они вытянули капсулу темницы, и меня перевернуло от этого движения.

— Пета, ты понимаешь, что она мертва. Прежде чем я открою, скажи, что понимаешь. Мы делаем это, чтобы упокоить её с миром.

— В тебе совсем нет веры, — выплюнула она, и я представила, как она выгнула при этом дугой спину. — Ты хоть любишь её?

— Не спрашивай. Она…

Его голос сорвался, и я прижалась руками к люку. Я не могла совладать с голосом, не могла найти слова, чтобы убедить их, что ещё жива.

Я замолотила кулаками по резиновой крышке.

— Богиня-Мать, — произнес он, а потом крышку просто разорвало. Я вывалилась в его руки. Пета взвизгнула и втиснулась между мной и Эшем. Я прижала её одной рукой, а Эша другой.

Он отвёл волосы с моего лица, а у самого глаза были как блюдца от шока.

— Как? Как ты смогла так долго продержаться?

Я моргнула, сглотнула и произнесла первые слова с тех пор, как меня заперли в темнице.

— А сколько?

— Два года.

Я вздрогнула.

— Расскажите мне обо всем.

— Я устрою нам ночлег, а потом… Потом всё расскажу.

Он развёл костёр, а я, слегка потрясываясь, стояла с Петой, которая не могла отпустить меня. Она неистово мурлыкала, а моё сердце билось в унисон с её.

— Я знала, что ты жива, Ларк. Знала. Не смей так больше делать, Замарашка. Или я сама тебя прикончу.

Я зарылась лицом в её мягкий бок и выдохнула:

— И в планах не было.