В Plaz’e только девушки

* * *

Десятого января мы собрались на сорок дней у матери Еремея. Я подошла к Павлу, мы перекинулись парой незначащих слов.

– Есть что-то новое? – спросил он, подразумевая мое расследование.

– Нет… – мне не хотелось рассказывать о том, что сообщил Рикемчук.

Наше знакомство с Павлом так и не переросло в дружбу. А помощь его мне пока была не нужна. Все мои мысли занимала Марта. В этот раз она тоже была без подруги и снова не отходила от матери Еремы. Помянув и закусив, гости встали из-за стола. Вышли – кто на балкон, кто в коридор, покурить.

– Пошли покурим? – предложила я Марте.

– Я не курю.

Как же остаться с ней наедине? Неожиданно выручила Альбина Георгиевна.

– Девочки, – позвала она, – помогите мне накрыть стол к чаю.

Мы послушно пошли на кухню. Альбина Георгиевна достала чашки, поставила на поднос. Я отнесла посуду в комнату, Марта начала расставлять их на столе. Улучив момент, я шепнула:

– Мне нужно поговорить с тобой.

– О чем? – удивленно подняла она брови.

– О нем… – и я, указав глазами на портрет Еремея в траурной рамке, быстро добавила: – Это, прежде всего, важно для тебя.

– Ну хорошо, – поспешно ответила Марта, – позвони мне завтра.

– О чем шепчетесь, девочки?

Мать Еремея подошла к нам, ласково обняла Марту.

– Прикидываем, все блины по тарелкам разложить или каждый сам возьмет из общего блюда, – нашлась я и с досадой подумала о матери Еремы, прижавшей к себе зардевшуюся Марту: «Пригрела змею на груди».

– Пусть каждый сам, – решила Альбина Георгиевна, – дольше не остынут.

После чаепития все стали потихоньку расходиться. Из прихожей я еще раз взглянула на портрет Еремы. Облик был уже неземной – отлетела его душенька от нас далеко, далеко…

Утром позвонила Марте, напомнила о вчерашней договоренности.

– Приезжай, – безразлично ответила она и продиктовала адрес.

Марта жила довольно далеко от меня, на улице Октябрьское поле. Впервые подумала: «Почему именно “Октябрьское”? И почему “поле”?» Вспомнилось пушкинское:

На нивах шум работ умолк;
С своей волчихою голодной
Выходит на дорогу волк… [11]

«…а навстречу ему Красная Шапочка. “Здравствуй, девочка. Где ты живешь?” – спрашивает злой голодный волк. “На поле, – отвечает Красная Шапочка и добавляет: – Октябрьском”. И решил Волк, что это дикая бездомная девочка, и съел ее…» – сочиняла я на ходу.

С мыслями о странной московской топонимике подошла к дому Марты. Она жила в сталинской семиэтажке. Хороший дом, крепкий, продержался дольше, чем вся диктатура пролетариата. И новую переживет. Не успела я подойти к квартире, как Марта сразу открыла дверь.

– Я тебя в окно увидела.

Входя в незнакомый дом, я по привычке как бы присматривалась и принюхивалась к нему. На вешалке висели только вещи Марты, и запах был не многослойный – без примеси старческих настоек, без крепкого мужского духа, без аромата домашней стряпни, без кошачьего или псиного амбре – лишь слегка пахло нежными духами и прохладной чистотой.

– Ты одна живешь… – подвела я итог своим ощущениям.

– Да, – подтвердила Марта, – родители в другом городе. Эту квартиру мне оставил покойный дядя-холостяк. Но я недавно сюда переехала. До этого жила у Еремы… Что ты в прихожей топчешься, проходи.

Мы, как водится, пошли на кухню. Присели к столу. Я достала конфеты, открыла коробку с пирожными, намекая, что разговор у нас будет долгим. Марта увидев мои основательные припасы, все поняла. Предложила:

– Чай? Кофе?

– Давай чай, – сказала я, хотя кофе выпила бы охотнее. Но мне показалось, так будет ближе к теме предстоящей беседы.

– Черный, зеленый? – вежливо спросила Марта.

– Белый… – посмотрела я ей в глаза.

– Белого нет, – отвела она взгляд, – могу зеленый предложить.

Она заварила чай, присела рядом. Я взяла свою чашку, отхлебнула:

– А все-таки белый-то получше.

– Извини, чего нет, того нет, – развела она руками.

– Что ж не привезла? – небрежно спросила я, надкусив безе. – Обычно из Индии все белый чай везут. Местная экзотика.

– Ты о чем? – отставила она чашку.

– О тебе, – непринужденно улыбнулась я. – Почему, спрашиваю, ты белый чай с Гоа не привезла?

Она промолчала. Потом спросила:

– Откуда ты знаешь?

– От верблюда, – ответила я, повертев жестяную банку с чаем, на которой и в самом деле был изображен верблюд – корабль пустыни. Но Марту мой ответ не удовлетворил, она по-прежнему смотрела вопросительно. Я не стала ее томить.

– У следователя, который ведет дело Еремея, есть список пассажиров рейса Москва – Мумбай от двадцать девятого ноября. Там случайно не твоя фамилия?

– Моя… – Она побледнела.

– Почему ты об этом не упомянула, когда мы в прошлый раз беседовали?

– А должна была? – сердито сощурила глаза Марта.

– По-моему, да, если не забыла о таком пустяке, как поездка на другой конец света.

Она, не ответив, уставилась в свою чашку. Может, судьбу хотела узнать? Но мне показалась, что пауза слишком затянулась, и я спросила:

– Почему ты прилетела тайно? Не захотела обрадовать Ерему?

– Я же говорила, он накануне своего отъезда решил со мной порвать.

– А ты?

– Нет. У двоих это не всегда совпадает, знаешь…