В плену экстаза

Пат снова улыбнулся и подумал: «Черт бы побрал эту Люсиль!»

— Так не могли бы вы выписать билет?..

— Конечно, сэр.

Пат поспешно отсчитал молодому клерку нужную сумму и несколько минут спустя покинул здание вокзала. Расправив плечи, он вдохнул полной грудью и, обращаясь к внезапно появившемуся перед его мысленным взором прекрасному видению, пробормотал:

— Что ж, мисс Баском, вы сами на это напросились, так что теперь не жалуйтесь, дорогая. Мне есть что сказать вам, моя рыжеволосая ведьмочка. Ты, Люси, встретила достойного противника и на сей раз в этом убедишься. Да-да, убедишься…

Ред-Ривер осталась далеко за спиной, и теперь они двигались по восхитительной зеленой равнине, окаймленной девственными лесами. Здесь не было ни малейших признаков цивилизации — даже антилопы, обычно на редкость пугливые, совершенно не боялись людей, приближались без всякой опаски, чтобы удовлетворить любопытство, а степенные бизоны, гордо отворачиваясь, медленно отходили к ближайшим рощам.

Глядя по сторонам, Рэнд все больше убеждался в том, что раньше по этим индейским территориям проходили лишь считанные стада. Зато повсюду виднелись широкие бизоньи тропы, протоптанные многими поколениями.

Вопреки предупреждениям их переход протекал спокойно — индейцы их ни разу не потревожили. Но Рэнд, конечно же, прекрасно понимал, что бдительность терять не следует. Обозревая горизонт, он видел всадников, издали наблюдавших за их передвижением. Только по прошествии нескольких дней он понял назначение этого «эскорта». Охрана… Индейцы обеспечили его стадо охраной, и он догадывался, для кого они старались. Не выпуская Билли из поля зрения, Рэнд то и дело замечал, что и она пристально следит за теми же всадниками. Неужели она искала Белую Руку? Рэнд не сомневался: только благодаря этому апачи индейцы даровали им право неприкосновенности. Однако он затруднялся определить, что по этому поводу чувствовал — благодарность или негодование. Он не нуждался в услугах Белой Руки, какими бы важными они ни представлялись. Он не желал, чтобы что-то напоминало Билли о существовании этого индейца, но похоже, что Белая Рука имел на сей счет собственные соображения. Как ни странно, Рэнд поверил Билли, когда она сказала, что Белая Рука больше не вернется. Однако он подозревал, что если ей вздумается позвать индейца, тот немедленно появится. Больше всего Рэнд опасался, что Билли могла подать Белой Руке какой-нибудь тайный знак.

После переправы через Ред-Ривер новых попыток поговорить с девушкой индеец не предпринимал, и Рэнд чувствовал, что лучше оставить ее на время в покое, хотя ему ужасно хотелось поговорить с ней откровенно. Билли же, судя по всему, такое положение вещей вполне устраивало. Она, похоже, все силы тратила на «войну», развязанную против нее Холлом и Бразерсом. Не желая больше сносить их язвительные замечания, она начала огрызаться, что только способствовало усилению и взаимной неприязни. Зная, что его вмешательство лишь усугубит ситуацию, Рэнд был вынужден со стороны наблюдать, как Билли отважно дает отпор обидчикам, а Карлайл порой вступается за нее.

Рэнд поднял голову и, прищурившись, взглянул на беспощадно палящее солнце. Близился полдень. Уезжая, он оставил Уилли распоряжения относительно передвижения стада на ближайшие несколько дней. Он твердо решил, что пробудет в одиночестве столько дней, сколько потребуется, чтобы взять под контроль свои чувства. Однако уже после нескольких часов отсутствия он с трудом справлялся с одолевшим его беспокойством — ему ужасно хотелось вернуться в лагерь. Рэнд издал короткий смешок. Неужели он — тот мужчина, который когда-то с таким высокомерием обращался с женщинами? Он расстался с Билли всего несколько часов назад — и уже умирал от желания увидеть ее снова. Но Рэнд прекрасно знал: если он повернет коня и возвратится к стаду, его отчаяние только усилится.

Так что же с ним происходит? Ответ на мучивший его вопрос был довольно прост. Он изменился. Билли с успехом завершила начавшиеся с ним метаморфозы. Его реакция на нее поначалу была инстинктивной — простое физическое влечение к ее женственности, которую ничто не могло скрыть. А потом была ночь в гостинице Абилина — она, эта ночь, все и решила. И уже после случившегося он научился уважать силу духа Билли, ее устремленность к цели, о которой она не хотела говорить. Да, Билли очень отличалась от других женщин — во всяком случае, таких, как она, Рэнд раньше не знал. Наряду с любовью к ней, растущей день ото дня, пришло и глубокое чувство уважения. Находясь рядом с Билли, он не мог только брать, ему хотелось и отдавать. Хотелось отдать ей все, что у него было.