В плену искушения

Маруся сидела прямо на земле, прислонившись спиной к шершавой коре. Спряталась от него, Руса, закрылась, ноги подтянула к груди и лбом уткнулась в колени.

– Малыш…, – пробормотал Рус.

Но Маруся сидела неподвижно. Дышала рвано, тяжело, всхлипывала. А Рустам растерялся. Что сказать? Он не знал. Вновь забуксовал в словах, как тогда, лет сто назад, когда ничего еще между ними не было.

– Ты обещал! Сутки обещал! – всхлипывала Маруся, не поднимая головы.

Рустам присел рядом. Рухнул практически. Потому что ноги больше не держали.

Сел, прислонился спиной к стволу дерева, и вздохнул.

– Черт, малыш, обещал, да, – пробормотал Рустам, а рукой осторожно коснулся худеньких, подрагивающих плеч. – Нет мне веры, выходит.

– А еще обещал, что ни царапины! – уже громче рыдала Маруся и подняла, наконец, голову.

Сквозь пелену слез Рус видел тягучие карие омуты, полные укора и упрека.

Подвел он любимую девушку. Сильно подвел.

И без того было погано на душе, а сейчас – в сотню раз хреновее. Потому что не хватало Рустаму того обожания, которое он уже привык видеть в глаза любимой.

– А сам?! Что это, Нагашев? – всхлипнула Маруся и потянулась к нему, руки дрожали, тряслись, не слушались, а пальцы подняли футболку выше, открывая белоснежные бинты. – Что? Я тебя спрашиваю! Чего молчишь?!

Тонкие пальцы осторожно коснулись тугой повязки, а потом взметнулись к лицу, чтобы хорошенько изучить подбитый глаз, рассеченную бровь, уголок рта.

Маруся все еще плакала, но уже перебралась к мужчине на колени. К ее пальцам присоединились и губы. Девушка тщательно и осторожно изучала каждую ссадину, каждый синяк, кровоподтек, каждый шов, наложенный умелыми руками доктора.

И рыдала. Слезы текли сами собой, не было сил, чтобы их унять или приглушить.

Рустам расслабился, придерживал девчонку на своих коленях, обнимая ручищами и терпеливо ждал, когда Маруся «налюбуется» на всего его боевые достижения.

– Не отпущу я тебя больше! Понял?! Никуда ты не уедешь! – шептала Маруся между поцелуями и осторожными касаниями. – Если тебе плевать на себя, то мне нет! Понял?

– Понял, понял, – повторил Рустам, криво улыбаясь, потому что челюсть ныла, а улыбаться все равно хотелось.

Глава 42

Нагашев смертельно соскучился по своей девочке. Но он даже не подозревал, настолько сильно будет его ломать от их непродолжительного расставания.

Все эти дни приходилось сдерживать себя, чтобы не сорваться к ней. Пусть и занят был по самую макушку, а все равно готов был послать дела к чертям и приехать.

Дошло до того, что Рус затолкал свою гордость поглубже и притащился к отцу за помощью. Потому что сам мог бы разруливать ситуацию еще по меньшей мере месяц. Однако на бой его все же спровоцировали.

Олег Лихой, так звали бойца, которого выставили в противники Русу, был опытным. Он умудрился «достать» Рустама. Крепко достать. Но и Нагашев сдаваться не привык. К тому же теперь у Руса был родной человечек, который ждал и любил его со всеми заскоками. Во многом благодаря Марусе Рустам победил, потому что уже довольно долго не выступал в клетке. А вот для Лихого бои были регулярным источником дохода. Рустаму же пришлось сжать зубы и победить. Иначе – никак.

Уже после поединка Нагашеву представили неоспоримые доказательства того, что именно Лихой отправил Ирину на тот свет. Более того, старый знакомый наметился на «Руны». Больно уж стабильный доход приносил клуб, раздражая своим успехом конкурентов.

Лихому уже принадлежала парочка заведений поменьше, ниже уровнем, да и клиентура там тусовалась сомнительная.

Все это время Тайманов распутывал цепочку событий, «вешал» на Лихого все дела, которые сумел отыскать. Как и убийство Бауман. Словом, подполковник выполнял свою работу на «отлично».

Отец Рустама вел переговоры с «крышей» Лихого. А там оказались люди весьма серьезные. Олег пообещал им проценты от будущего бизнеса. Русу было велено сидеть в сторонке, поправлять здоровье, в идеале – отсидеться за пределами города.

И, как только добрый доктор Денис подлатал его, вколол волшебных обезболивающих уколов, Рус сорвался к Марусе. Но никак не ожидал, что станет свидетелем теплой встречи своей девушки с молодым мужиком.

Хорошо, что все прояснилось. В противном случае Нагашев даже боялся думать, что случиться могло бы с ним.

Ведь его дико клинит на девчонке. Он перестает соображать, если дело касается Маруси.

Возможно, через некоторое время это пройдет. Или нет. Рус предпочел бы, чтобы так оно все и оставалось. Ведь по-другому он просто не сумеет.

А Маруся сидела на его коленях, гладила нежными ладонями по лицу, всхлипывала и грозилась никогда его больше не отпускать.

А Рус что? Рус только за.

– Чудо ты мое, – пробормотал Нагашев, притянул девчонку к своей груди и понял, что только так ему удается дышать в полную силу. Пусть и трещин на ребрах, ушибов и гематом – выше крыши, а все равно чувствовал себя кайфово. Ведь Маруся была в его руках.

И хорошо, что плакать перестала. А вот смотреть грозно – нет. Так и сверлила его своим проницательным взглядом, от которого Русу становилось все более дискомфортно.