В плену королевских пристрастий

– Я буду заставлять всех доносить мне обо всем…

– И в первую очередь лишишься тех, кто честен и предан тебе. Они, как правило, доносить не умеют, а вот те, кто играют за спиной, в таких делах очень искушены. Разглядеть их обман, обычно удается лишь оказавшись на плахе, но при этом доказать уже ничего нельзя… поздно очень.

– И что делать?

– Учиться. Учиться тому, что абсолютно не интересно тебе, но необходимо будущему государю. Тебе действительно, не пригодиться мастерство художника или поэта… это может быть не более чем увлечение, не отнимающее много времени. А вот учиться политике, дипломатии, изучать военное искусство, заниматься изучением законов и законотворчеством тебе придется. Да и физическим развитием заняться бы не повредило.

– Это все так скучно и утомительно…

– А кто тебе сказал, что жизнь государя легка, весела и увлекательна? Это тяжелый труд, правда, если это действительно достойный государь.

– Ты поможешь мне стать таким? – принц, наконец, встал с пола и шагнул к Алине.

– А ты действительно хочешь?

– Хочу, только не знаю с чего начать.

– Ну с чего начать не проблема… главное, чтоб потом желание не пропало… отступиться уже не сможешь.

– Почему?

– Я, если Господь позволит, хочу дать тебе почувствовать силу, власть и любовь… отказаться от них ты не сможешь, поэтому у тебя будет выбор: или путем, что я укажу, идти или сойти с него и пропасть.

– Как ты можешь мне дать это почувствовать?

– Какая разница как… увидишь, если согласишься, и Господь призрит мою просьбу о том.

– Я хочу, Алина. Сам хочу. И слушаться тебя буду и все выполнять постараюсь… Только ты… это… – принц замялся, – прости, за то, что наговорил тебе… ты не заслуживаешь таких слов… Не обижайся, пожалуйста, и прости.

– Мне приятно, что ты извинился, конечно, но если честно, твои слова меня ничуть не обижали. Я простила тебя и без твоих извинений.

– Тебя не обижают оскорбления?

– Не обижают, и сейчас поясню почему. Вот представь себе: ты твердо знаешь, что на тебе чистый костюм, а кто-то скажет, что одет ты в грязные лохмотья. Вряд ли ты обидишься, ведь для тебя очевидно, что или человек не в себе, или у него не в порядке зрение, в любом случае ему остается лишь посочувствовать, ведь ты-то знаешь, что он говорит явный бред. А вот если на тебе действительно грязные лохмотья, тогда тем более нечего обижаться. Ведь если ты принял решение их надеть, то это твое осознанное решение, и упрекнуть тут кроме себя некого, а если ты это уже сделал сам, еще до того, как кто-то указал пальцем на то, во что ты одет, то тебе его слова не будут обидны. Ты это уже пережил и готов сам нести ответственность за то, что на тебе надето. В общем, все зависит от того, чувствуешь ли ты себя униженным и оскорбленным, снося унижения и оскорбления или нет.

– Неужели ты не стремишься, чтобы о тебе были хорошего мнения?

– На всех все равно не угодишь. Я считаю, что человек должен вести себя так, чтоб не стыдиться себя сам и быть честным перед Богом, тогда мнение окружающих уже не играет никакой роли.

– Ты научишь меня вести себя так?

– Постараюсь. Так ты точно решил?

– Да, – кивнул принц.

– Тогда поклянись, что, во-первых, будешь покорен отцу и не будешь участвовать ни в каких заговорах против него, а во-вторых, будешь следовать моим советам.

– Клянусь, – принц клятвенно поднял руку, – я буду покорен отцу, не буду участвовать в заговорах, и буду следовать твоим советам.

– Тогда пойдем, – Алина решительно поднялась.

– Далеко ты собралась?

– В церковь.

– В церковь? – непонимающе переспросил принц. – Зачем?

– Мне необходимо вымолить у Господа дозволение на то, что я собралась сделать… мне нужно его благословение.

– И как же он тебе даст его? Он что говорит с тобой? – пораженно взглянул он на нее.

– Нет, – Алина качнула головой, и повернулась к двери, тихо добавив: – но я чувствую его ответ.

– Что ж, тогда пойдем… Никогда не видел, как благословляет Господь и дает ответ, который можно почувствовать. Занятно посмотреть, – усмехнулся принц.

  В то же самое мгновение Алина, которая уже направилась к двери, развернулась и, шагнув к принцу, посмотрела ему прямо в глаза. В ее глазах пылал гнев.

– Ты что это такое говоришь? – в ее тихом голосе слышалась плохо сдерживаемая ярость. – В таком тоне о Боге не говорят! Я тебя ведь не в балаган позвала. В церковь ходят, чтобы Господу молиться, а не на занятное представление смотреть. Лучше порог церкви вообще не переступать, чем с такими мыслями туда идти. Ты что, в Бога не веруешь, что такой тон и такие слова себе позволяешь?

  Марк удивленно уставился на нее. За одно мгновение герцогиня преобразилась. От ее спокойствия и выдержки не осталось и следа, она стала походить на разгневанную фурию или разъяренную дикую кошку, подобравшуюся, словно для прыжка. От нее веяло такой сконцентрированной силой, что казалось еще мгновение, и она растерзает его. Он потупил взгляд и медленно опустился на колени.