В плену королевских пристрастий

– Нет, конечно. Эта та, которую ты пока не знаешь, ты еще не нашел ее, но обязательно найдешь, – она улыбнулась и тихо добавила: – Извини, я оставлю тебя. Хочешь, тут постой, хочешь, к себе в комнаты иди. Потом поговорим. Я очень замерзла и устала…

  Только сейчас Марк заметил, что герцогиню бьет сильная дрожь, и у нее посиневшие губы и кончики пальцев. Она быстро развернулась и спустилась вниз. Оставшись на стене, Марк видел, как во дворе она столкнулась с герцогом, и как тот, испуганно подхватив ее на руки, прижал к себе и быстро унес в замок.

– Это она, это была она… она солгала, я уверен… и я добьюсь ее, чего бы мне это не стоило… Пусть нескоро, но добьюсь… и ничто не остановит меня, – тихо прошептал он.

– Алина, ну разве можно так? Руки просто ледяные… Ну что за блажь в таком виде встречать на стене рассвет? Неужели трудно было приказать меховой плащ принести? Прям, как маленькая… Неужели заболеть хочется? Хуже ребенка ведь… Вот из дочерей бы кто такое учудил, право слово выдрал бы, – тихо выговаривал герцог супруге.

  Они сидели на кровати в ее комнате, и он, плотно укутав ее в меховой плащ, крепко прижимал к себе. В это время вбежавший слуга внес большой кубок с вином.

– Горячее, Ваша Светлость, как Вы приказали, только чтоб не обжечься…

– Пробовал кто? – герцог, протянув руку, взял кубок.

– Горничная герцогини пробовала, – с поклоном ответил слуга, добавив, – не из кубка, конечно. Ей отлили.

– Иди, – герцог нетерпеливо повел головой, и слуга тут же выскочил за дверь.

– Выпейте, дорогая, Вам это необходимо.

– Алекс, я не хочу вина… Я сейчас и так согреюсь, вон, как камин горит жарко… лучше горячий чай прикажите сделать, если хотите, что б я горячее что-то выпила.

– А ну пейте! И без разговоров. Кто слушаться меня обещал? Так вот, исполняйте, – шутливо прикрикнул он на нее и вложил кубок ей в руки. – Давайте залпом, дорогая. Сделайте вдох и сразу выпейте.

  Алина выпила и передернулась: – Что вы все хорошего в нем находите? Ничего приятного.

– Вот сейчас, минут через пять согреетесь, озноб прекратится, и уснете. Тогда и поймете, что в нем хорошего, моя дорогая. Лучшее лекарство и от холода, и от простуды. Правда, в умеренных количествах. Не больше бочонка за раз, – ласково поглаживая ее по плечу, проговорил он.

– Намекаете, что я должна радоваться, что Вы не бочонок меня выпить заставили?

– О, дорогая, Вы уже начали шутить, это хорошо, значит, постепенно оттаиваете. Сейчас я горничную позову, чтоб помогла Вам переодеться и уложила.

– Не уходите, Алекс… побудьте со мной… мы так редко бываем вдвоем последнее время… – тихо проговорила она, крепче прижимаясь к нему.

– Дорогая, а поить-то Вас оказывается полезно, не только для Вашего здоровья… Что ж не хотите горничную, могу и сам помочь, – он ласково улыбнулся и погладил ее по волосам, а потом, осторожно сняв диадему, начал вынимать из прически шпильки, удерживающие длинные локоны, пока они тяжелой волной не упали на кровать. Затем бережно уложил супругу на подушки и начал распускать шнуровку на ее платье.

– Это что такое? – тихо спросил он, заметив под тонкими кружевами нижней сорочки глубокие следы от корсета на ее нежной коже.

– Красота требует жертв, – усмехнулась она, облегченно вздыхая, – у платья на редкость неудобный корсет.

– Почему не сказали, когда брали его?

– Там иначе сделать ничего нельзя… это крой такой.

– Тогда зачем согласились взять его?

– Я видела, как оно понравилось Вам… Это все быстро пройдет, – Алина нежно улыбнулась. – Это пустяки.

– Чтоб больше не смели надевать его! Понятно?

– Алекс… Что с Вами? Мы столько заплатили за него…

– К черту деньги! – он резко рванул платье с ее плеч.

– Алекс, во-первых, не ругайтесь, а во-вторых, подождите. Не хотите, чтоб я носила его, давайте продадим…

– Что?! Чтоб кто-то носил Ваши вещи? Да никогда! – он рванул платье сильнее, и, разрывая, полностью сорвал его с жены, а затем швырнул в пылающий камин.

– Алекс… – ахнула она, – там вышивка… это год работы вышивальщиц…

– Да хоть десять лет работы… Если портниха такая тупая, что не умеет использовать достойно труд своих мастериц, то это не мои проблемы. И я клянусь, она не раз пожалеет, что подсунула нам такое платье…

– Алекс, Алекс, успокойтесь… Вы что… не надо так нервничать… Это впервые у ее платья такой неудобный корсет, да и то только потому, что ей хотелось подчеркнуть и роскошь платья и достоинства моей фигуры…

– Достоинства Вашей фигуры, моя дорогая, не нуждаются ни в каком подчеркивании… – хмуро бросил герцог, глядя на догорающие остатки платья. – И мучить Вас ради того, чтобы на Вас могли поглазеть окружающие я не намерен. Вы будете носить лишь то, что удобно.

– Хорошо, Алекс, конечно… как скажете. Только не надо злиться. Я заранее предупрежу ее, и она будет предлагать мне лишь платья, которые удобны. Ну что Вы так разозлились?

– Почему Вы так наплевательски относитесь к себе? Почему Вы готовы постоянно жертвовать своими интересами в угоду всем? Если Вы забыли, какого Вы рода, то будьте любезны, хотя бы помнить, что Вы – моя супруга!