В плену королевских пристрастий

– Вы хотите лишить меня права разделять с Вами супружеское ложе?

– Это не самая большая цена, которую Вы можете заплатить в данном случае… Вы, конечно, можете не согласиться, но тогда цена лишь возрастет, поверьте мне…

– Алина, Вы безмерно удручаете меня…

– Я? Вы считаете, это мой каприз?

– Хорошо, Алина. Я понимаю, что Вы неспроста и разговор этот завели и сейчас требуете то от меня. Я не буду настаивать… и принуждать Вас… только учтите, что я не буду просить Вас больше о близости не из-за того, что не желаю этого, а лишь потому, что уважаю Ваше решение и верю в необходимость его… Поэтому если Вы почувствуете, что когда-нибудь сможете хотя бы еще раз разделить со мной супружеское ложе, я буду безмерно счастлив.

– Хорошо, я учту это, – королева согласно качнула головой и откинулась на подушки.

– Я надеюсь, своему шуту Вы не вмените в вину, то, о чем я рассказал Вам? – король осторожно коснулся ее руки.

– Вы считаете, я должна спустить ему ложь? – королева нахмурилась. – Нет, с этим я не могу согласиться. Он будет наказан, и я постараюсь сделать так, чтоб больше желания лгать мне у него не возникало.

– А Вы стали суровы, моя дорогая…

  Королева усмехнулась и посмотрела королю в глаза: – Если я уж вынуждена мириться с его присутствием, я хотя бы заставлю его быть откровенным со мной и покорным моей воле…

– Что ж, это Ваше право, взыскивать с Вашего шута по собственному усмотрению.

– Это точно, – в глазах королевы блеснули лукавые огоньки.

  Выйдя из апартаментов королевы, король разыскал шута и, уединившись с ним, предупредил:

– Королева узнала о том, что я спал с Эльзой, а ты взял вину на себя и солгал ей. Так что если будет тебя спрашивать о том, признавайся сразу.

– И как она восприняла все это? – спросил шут, задумчиво склонив голову набок.

– Отвратительно, – король скривил губы, – меня она отлучила от брачного ложа, а тебе еще предстоит вынести ее гнев. Несмотря на все мои попытки выгородить тебя, она полна решимости строго тебя наказать, чтобы тебе было более неповадно ей лгать. Поэтому хочешь умилостивить ее, клянись сразу, что больше лгать ей не посмеешь ни при каких обстоятельствах.

– Благодарю Вас, Ваше Величество. Я учту это, – шут почтительно склонил голову.

  Вечером того же дня королева, почувствовав себя лучше, поднялась с постели и приказала привести к себе шута.

  Когда того привели, она дождалась, чтоб закрылись двери, и пристально глядя на шута, спросила:

– Король говорил с тобой?

– Да, Ваше Величество, – шут склонил перед ней голову, – он предупредил меня, что Вы все знаете, и что-либо скрывать от Вас, более смысла нет, и еще сообщил, что Вы намерены наказать меня.

– Я так и думала… Он на редкость предсказуем. Еще что-то говорил тебе?

– Да, то что Вы отлучили его от брачного ложа.

– Надо же, и это рассказал… – губы королевы презрительно дрогнули, – никак он стал доверять тебе…

– Я старался завоевать его доверие.

– И с какой целью, позволь узнать?

– Вы не хотите иметь преданного Вам человека, которому доверяет король?

– Преданного мне? – с сомнением покачала головой королева.

– Настолько преданного, что готов все сделать ради Вас… Я готов исполнить любое желание, любую прихоть… готов на смерть пойти… готов даже душу свою на вечные муки обречь, лишь бы угодить Вам… – шут опустился на колени и, подобострастно глядя на нее снизу вверх, пополз к ней словно собака.

– Прекрати! Прекрати сейчас же! – злым шепотом проговорила королева, отступая от него.

– Я не трону… не коснусь без Вашего соизволения… не бойтесь, моя королева, – шут подполз к ней и замер у ее ног, тоскливо глядя на нее. – Все будет так, как Вы хотите.

– Ну что ж, если так, как хочу я, то пару дней посидишь у меня под замком, а потом начнешь жить с Эльзой как муж.

– Если против первого я не возражаю, то второе для меня проблематично… – шут тяжело вздохнул, а потом тихо добавил: – К тому же я вчера сильно наказал ее, вряд ли ей захочется после этого разделить со мной ложе.

– Меня не интересует: проблематично или нет, – королева сурово сдвинула брови. – Я – сказала, ты – сделал. Понятно?

– Слово королевы – закон, – шут потупился. – Я сделаю так, как Вы хотите…

– Вот и хорошо, – королева шагнула к стене, отдернула портьеру, скрывающую небольшую дверь, открыла ее и кивнула шуту:

– Заходи.

  Шут вошел в небольшую комнату, с нешироким зарешеченным окном под самым потолком. В углу стояла узкая и длинная, в рост человека, деревянная лавка, покрытая шерстяным покрывалом, в изголовье лавки лежала Библия, а на стене висело распятье. Здесь королева запирала провинившихся камеристок или фрейлин, заставляя читать, а иногда и заучивать наизусть отрывки из Библии.

  Обернувшись, шут тихо спросил: – После того, как Вы разрешите мне выйти, мне будет позволено сказать королю, что Вы сурово наказали меня?

– Скажи, хуже не будет, – хмуро ответила королева, закрывая за ним дверь.

  Перед самыми родами состояние королевы резко ухудшилось. Врач, осмотревший ее, запретил ей подниматься с кровати, и встревоженный король не отходил от супруги ни на шаг.