В плену красной Луны

Он помолчал. Потом медленно повернулся.

— Поехали дальше.

Они остановились только тогда, когда солнце исчезло за волнистыми гребнями дюн. Дезире выпала из седла и осталась лежать на песке. — Мучительная боль охватила ее одеревеневшее тело, лихорадка помутила разум. Аркани влил ей в рот воды.

Она попыталась оттолкнуть его руку.

— Мы должны экономить, — прошептала она.

— Пей, — потребовал он. — Завтра мы доберемся до озера. Потом посоветуемся, что нам делать.

Его слова успокоили ее. До завтра она будет жить.

Тухами приготовил постели, Аркани заботился о верблюдах. Он испек из проса лепешки в горячем песке — будто смерть от голода им вовсе не грозила. Аромат теплого хлеба почти лишил Дезире разума. Лепешек было три, и еще был чай — каждому по три чашки.

Понемногу Дезире успокоилась. Она наблюдала за обоими мужчинами. Ничто не выдавало ни мыслей их, ни чувств. Движения их были размеренными, они объяснялись короткими фразами. Туарег-князь и его раб...

После чая Тухами отправился к верблюдам и приготовил себе скромную постель. Дезире осталась сидеть рядом с Аркани.

— Откуда родом Тухами? — спросила она.

— С юга. Его поймали во время одного из реззус. Он был еще почти ребенком.

— Вы воруете детей? — Она не могла скрыть ужаса.

— Поймали его мать. С ней был ребенок.

— И она стала рабыней. Что вы с ней сделали?

— Ничего. Это был реззус. В этом нет ничего постыдного. Мы захватили также много верблюдов. Это был очень успешный для нашего племени набег.

Девушка опустила голову. Похитить мать с ребенком, тащить ее за собой, превратить в рабыню... Деяние было настолько ужасным в глазах Дезире, что она никогда не смогла бы примириться с ним.

— Его мать живет с женщинами моего племени, и она очень счастлива. Когда Тухами стал старше, я взял его к себе.

— Это просто жестоко — отнимать у женщины ребенка, — прошептала она.

Аркани тихо рассмеялся.

— Ее желанием было, чтобы я заботился о нем, и Тухами хотел этого.

— Что, извини?

— Тухами для меня как сын, — сказал Аркани, к искреннему удивлению Дезире.

— Я думала, он твой раб.

— И раб тоже. Это означает, что я несу ответственность за него и мой долг — защищать его. Если бы я не относился к нему хорошо, он имел бы право искать себе другого господина.

Было ли это справедливо? Она рассеянно провела рукой по лицу.

— Когда я сопровождала отца в экспедициях и на раскопки, он всегда приучал меня с уважением относиться к местному населению. Однако это население всегда стояло на низком уровне развития, его культура, его боги, и тем не менее... — Внезапно она почувствовала настоятельную потребность поговорить о своем отце. — Я всегда пыталась понять, даже если иногда для меня это и было трудно. Туарегов я тоже попыталась понять. Жаль, что рядом не было отца. Он очень умный, очень хороший человек... Был... Он, безусловно, понравился бы тебе.

— Имя мертвеца не произносят. Нельзя думать о тех, кого больше нет среди нас. Любовь можно дарить только живым.

— Нет, это неверно, — возразила она. — Я люблю его, хотя он и мертв.

— Нельзя любить человека, если он мертв, — возразил Аркани. — Но если он оставил после себя хорошие дела, потом поколения будут говорить об этом.

Она замолчала и задумалась.

— Да, — произнесла она наконец, — он оставил хорошие дела.

Костер догорел. Топлива больше не было, но пустыня все еще выдыхала жару предыдущего дня.

Аркани повернулся к Дезире. В последнем отблеске угасавшего огня она увидела его глаза. Они улыбались.

— Есть интересная игра у вечернего костра. Один начинает рассказывать историю. Другой ее продолжает и так даже, пока все не примут участие в рассказе.

— Это прекрасно, — откликнулась она задумчиво. — Жаль, что я не умею продолжать истории.

— Тогда расскажи одну сама.

Она задумалась на минуту.

— Я не знаю ни одной.

— Ты и не должна ее знать. Она сама придет тебе в голову.

— Мне начинать? — спросила она.

— Эоулла.

Дезире немного подумала.

— В одном городе жил человек, богатый и довольный своей жизнью. Он владел верблюдами, лошадьми, овцами, козами и колодцем, однако, когда он вечерами сидел перед своим домом из камня и смотрел, как солнце погружается за горизонт, его охватывала тоска. Он не знал, о чем тоскует, и долгое время не находил причины своей вечерней печали.

Аркани молча слушал, ловя каждое слово. Звук ее голоса был чистым и приятным. Он затрагивал в нем что-то, как струна имзада[20].

— Теперь ты рассказывай историю дальше, — потребовала она.

Он тут же заговорил:

— Однажды мужчина отправился в путь. Взял своих ослов, коз, овец и верблюдов и покинул город и дом из камня, чтобы отыскать для своих стад лучшие пастбища. Он путешествовал от одного вади[21] к другому, от одного колодца к другому. Днем его защищал голубой небосвод, ночью он разбивал палатку. Костер давал ему тепло и свет, отпугивал шакалов и отгонял одиночество.

Дезире поджала ноги под себя, как это сделал Аркани, и положила руки на колени.