В плену красной Луны

— Комендант, патруль с сержантом Булье еще не вернулся, — раздался голос одного из офицеров, находившегося на часах.

— Я знаю это, — рассерженно рявкнул Фебрез. — Наблюдайте, не появятся ли они, и в случае необходимости поддержите их огнем.

Гарнизон сковала настороженная тишина. На землю упала ночь, но патруля Булье не было видно. Не было видно и туарегов. Постепенно Фебрез пришел к убеждению, что Пеллегрю, должно быть, ошибся. Вероятно, его преследовали страхи из-за бойни, которую он учинил в лагере туарегов.

Фебрез уже высказал Пеллегрю свое неудовольствие.

Было легкомысленно злить туарегов. Несмотря на красочное описание Пеллегрю его освободительной миссии, комендант был убежден, что тот превысил свои полномочия, и надеялся только на то, что это нападение не является знаком мести голубых воинов, иначе дела их будут совсем плохи.

Когда забрезжило утро, но все по-прежнему оставалось спокойно, на душе у Фебреза улеглось. Солдаты из отряда Пеллегрю впали в сон, подобный смерти.

Тем не менее комендант бодрствовал. Потерялись двадцать пять человек патруля Мервиля, еще десять пропали без вести, и из отряда Пеллегрю не вернулся один человек. Те же, кто вернулся, были скорее мертвы, чем живы. Однако ему нужны были все, чтобы оборонять гарнизон.

Нетерпеливым движением руки Фебрез отослал красивую берберскую девушку, которая оставалась с ним на ночь. Он подумал, не стоит ли ему применить пушки.

Перед все еще закрытыми воротами началась давка. Запертые крестьяне и торговцы хотели выйти наружу.

— Сержант Пикар, пошлите всех годных к службе людей в арсенал. Раздайте боеприпасы, увеличьте количество часовых на башнях и откройте ворота, но контролируйте людей.

Только внешне казалось, что жизнь гарнизона нормализовалась. Повар торговался с крестьянами, несколько торговцев расхваливали ковры, изделия из кожи и меди. Музыканты играли в тени конюшен, и несколько берберских мальчиков помогали в уходе за лошадьми и мулами.

Комендант ощущал напряжение, царившее среди его людей. Он понимал, что малейший повод выведет их из себя.

Двадцать шесть человек потеряны, десять пропали. Фебрез почесал в затылке. Он не знал, как доложить об этом начальству. Ничто не указывало на то, что происходили какие-либо боевые действия. Вожди племен бедуинов заключили с французами мирное соглашение. Кабилы потерпели кровавое поражение. В пустыне царил покой. Или нет?

Он снова вспомнил о сообщении, полученном из Константины. Один явно очень влиятельный молодой человек требовал его военной помощи: в пустыне пропала француженка. Что искала женщина в пустыне? Разве у нее не было других занятий?

Вероятно, было ошибкой согласиться помочь. Пусть бы эту безумную искали без него. Положение станет серьезным, если Пеллегрю окажется прав. А на то, что он прав, указывали манеры и способ, которыми были убиты солдаты. Фебреза немного успокаивало только то, что туареги упорно держались за свое старинное оружие. Вблизи оно было чрезвычайно опасным, но он не позволит им подойти вплотную. Ружья и пушки французов справятся с этим средневековым оружием.

— Господин полковник, а нам не следует поискать пропавший патруль сержанта Булье? — прервал его размышления сержант Пикар.

Фебрез задумался. Тому, что Булье не вернулся, могло быть несколько причин. Сержант мог заблудиться и не найти дорогу назад. Однако это почти исключалось: Булье был достаточно опытен, он уже служил в Марокко и был переведен в Уаргле только потому, что во время спора в казино застрелил другого офицера. Тот напал на него и ранил ножом. Оба были пьяны, речь шла о женщине, и Булье избежал ареста только потому, что сбежал. Однако он был и оставался старой пустынной лисой.

Возможно, причина заключалась в лошадях, которые нуждались в большем количестве воды, чем дромедары. Он не мог убедить ни одного из своих офицеров ездить на дромедарах. Животные были слишком медлительны, упрямы и, что уж говорить, так некрасивы. Это транспорт для кочевников, а французский офицер не опустится до уровня погонщиков верблюдов.

А вдруг они тоже попали в ловушку? Это была худшая из всех возможностей, но и самая вероятная. Фебрез не мог представить себе, что туареги применили другую военную стратегию. Насколько они были консервативными и упрямо держались за свое средневековое оружие, настолько же оставались верными традициям и своей легко просчитываемой стратегии. Они были бесстрашны, быстры и предпочитали открытую борьбу. Они боролись честно, и поэтому шансов у них не было.

Фебрезу стоило бы сейчас успокоиться. Это не могли быть туареги, потому что те места не их область.

Они жили намного южнее и до сих пор не покидали своей области. Время от времени случались столкновения и нападения в пределах их области и вблизи больших караванных дорог.

Вероятно, это были все же какие-то племена берберов, которым приспичило помахать саблей. Вероятно, они хотели лишь захватить ружья убитых солдат.

— Пеллегрю, подойдите сюда, — приказал Фебрез спустя некоторое время.

Лейтенант, до этого наблюдавший за тем, как чистят оружие, подошел к коменданту.