В плену любви

– Райнер, дружище. Предлагаю поехать пообедать в ресторан! Думаю, нас сегодня накормят.

– Я не против, господин оберст, – ответил Райнер, встал из-за стола и направился к выходу.

Кенинг посмотрел в сторону Гали, хотел что-то сказать, но Нортемберг так быстро собрался, что Альтман махнул рукой, и офицеры направились к машине.

– Поедем на моей, – сказал Кенинг, приглашая Райнера сесть.

– Минутку, господин оберст.

Райнер дал указания Эриху отвезти Галю домой, но ни при каких обстоятельствах не везти к подруге.

Водитель прекрасно понял Райнера. Но не понимал, как он скажет об этом Гале.

– Что там у вас, Райнер? – спросил Альтман Нортемберга, севшего в машину.

– Солдат сказал, что обнаружил неисправность в машине. Я отпустил его на обед и приказал устранить поломку.

************************************

Эрих поднялся в приемную и, поставив в известность Эльзу, забрал Галину. Девушка была потрясена событием на площади. Она всю дорогу молчала и не отвечала на вопросы. Так же молча вышла из автомобиля и пошла домой.

Присутствие Пашки и его матери в их квартире немного встряхнуло Галю.

– Наташа, вас отпустили? – спросила Галя женщину.

– Офицер меня отпустил написать заявление на работу и пройти медицинский осмотр. Вечером он приказал опять явиться к нему, – ответила женщина и опустила голову. – Если я не приду, грозил забрать сына. Он сказал, что как только мной наиграется, отправит работать в бордель.

– Наташа, я думаю, что мальчику будет пока лучше пожить у нас.

В дверь постучали. Галя думала, что это вернулся Эрих. Но это оказались ее одноклассники, Серега и Антон, одетые в полицейскую форму. Галка их впустила.

– Галя, мы через четыре дня идем в Осиновку, как договаривались с Алексеем Ивановичем. И не смотри так. В полицию мы пошли, чтобы свободнее передвигаться по городу и его окрестностям. Галя, Аркадий Полевой просил тебя всю информацию о том, что планируют немцы, все, что считаешь важным, передать нам. Так просил Алексей Иванович. И мы хотим починить печатный станок и выпускать свои листовки. Аркаша просил узнать, можно ли это все устроить на чердаке у Зорькиной Таси. Там немец живет, поэтому наверняка искать там ничего не будут.

– У Таси нельзя, на чердаке тоже немец живет. А всю важную информацию буду сообщать вам. Через четыре дня, говорите?

– Да.

– Сергей, у меня к вам просьба.

Галка позвала Наталью. Женщина вышла в коридор.

– Антошка, Серега, помогите Наташе с сыном уйти из города. Помогите до Садовникова добраться, ребята.

Из-за спины женщины выглядывал белоголовый мальчуган.

– Галя, мы ж не знаем наверняка, придет он или нет. А если не объявится? Что нам с ними делать? Это ж не иголка в стоге сена!

– В деревне оставите. Спрячет кто-нибудь.

– Галя, ты знаешь, что в деревне творится? Не знаешь! Люди там не нарадуются немцам. Говорят, что немцы им земли совхозные отдали, так они мать родную продадут, не то что чужих людей. Да и мы еще не придумали, как в деревню отпроситься. Латышев, собака, контролирует все. Все патрули, все задания у него расписаны.

– Ребята, ну нельзя ей в бордель немецкий!

Боялась Галя за Наталью, что не выдержит она такой работы и мальчишка матери может лишиться.

– Хорошо, Петрова, мы подумаем. Через три дня зайдем к тебе.

– Спасибо, ребята.

Комсомольцы ушли.

– Наташ, вот видишь, как все хорошо складывается! Потерпи несколько дней. А там уйдешь в лес. Эти дни Пашка поживет у нас. Не переживай. Наташ, ты пока собери ему одежду какую, потеплее. Когда наших ждать, не известно. Я постараюсь лекарств каких-нибудь собрать да еды. Все будет хорошо! Да, Пашка? – сказала Галка, потрепав мальчика за волосы.

– Галя, спасибо тебе большое. Я не забуду того, как ты нам помогла. Я пойду. Надо выполнить приказ офицера.

– Конечно, иди, Наташа.

Наталья обняла сына, дала ему какие-то напутствия и, сдерживая слезы, чтобы не пугать Пашку, ушла писать заявление на работу в публичный дом. Галя ей очень сочувствовала и от всего сердца хотела, чтобы ребята помогли ей выехать из города.

************************************

Вечером Кенинг подвез Райнера до дома. Настроение у майора было паршивое. В воздухе парило, небо затянуло тучами. За прошедший день Райнер морально устал от вида казни на площади, от общества Кенинга, который гордился совершенным убийством. А после с азартом рассказывал про русскую женщину, которой невольно пришлось провести с ним ночь. Он устал от такой войны. На поле сражения он чувствовал себя наравне с русскими солдатами. Здесь он воевал с женщинами, детьми и стариками. Это было омерзительно. Да и рука не давала покоя с самого утра, скорей всего в преддверии грозы.

Офицер вошел в дом. Эрих и Тася сидели за столом. Солдат, по-видимому, писал домой письмо, а девушка мучила русско-немецкий справочник, делая для себя какие-то пометки на бумаге.

При виде девушки Райнер заметно повеселел. Тася отложила в сторону свое занятие и начала накрывать на стол.

– Добрый вечер, Таисия, – поздоровался Райнер.

– Добрый вечер, господин офицер, – улыбаясь, ответила девушка.