В плену любви

– Ну, что ж, фройлен, может, вы нальете мне чаю, пока нет майора? – сказал Кенинг, усаживаясь за стол.

– Да, господин офицер.

– А впрочем, к черту чай! – вдруг передумал Кенинг, доставая из портфеля бутылку коньяка. – Вот, фройлен! Дайте мне что-нибудь поесть. Покажите-ка, чем вы собрались кормить майора.

Тася начала накрывать на стол. «Господи, Райнер, где же ты? Избавь меня от этого типа!» – думала про себя Таисия.

Кениг выпил немного спиртного. И продолжал разглядывать девушку. Она не была похожа на тех русских женщин, с которыми ему довелось встретиться за год войны. Таисия обладала строгой красотой, которая безумно сочеталась с ее девичьей непосредственностью и застенчивостью. Она больше походила на актрису и вполне достойно бы выглядела в одном ряду с такими красавицами, как Джейн Рассел, Вивьен Ли или же Карла Дел Поджо. «Райнер просто везунчик! И я ни за что не поверю, что он не воспользовался такой красотой», – думал Кенинг.

– Фройлен, составьте мне компанию, пока нет майора! – сказал немец, поднимая стакан с коньяком.

– Я не пью, господин офицер, – тихо ответила девушка, продолжая хозяйничать.

– Неужели вас ждет муж или жених? – спросил Кенинг посмеиваясь.

– У меня нет мужа. Я только окончила школу, господин офицер. И это мой дом. Я здесь живу, – поспешила ответить Тася. «Вот же дура! Надо было сказать, что спешу, и уйти! Дура, дура, дура!» – молча корила себя девушка.

Кенинг чуть не поперхнулся.

– Вы живете в одном доме с офицером?

– Да, мне некуда было уйти, и господин майор позволил жить здесь, – отвечала Тася.

«Я бы тоже позволил жить здесь такой красотке. И не то что позволил, а заставил бы! Ну Райнер! Еще тот хитрец! Надо за ним понаблюдать», – думал Кенинг, выпив еще стакан конька. От спиртного он стал вести себя еще вальяжнее и уже откровенно пожирал глазами Тасю. Девушка чувствовала какую-то тревогу и под видом принести воды хотела выйти из дома во двор. Кенинг, увидев, что Тася взяла ведро, встал, взял ведро из рук девушки, сказал, что это не к спеху, и усадил за стол.

– И все же, фройлен, давайте выпьем за доблестных солдат великой Германии! – сказал полковник и, достав еще стакан, налил Тасе.

– Я не могу пить. Я не переношу спиртное, – объясняла девушка.

– Или вы боитесь, что это не понравится вашему любовнику?

– Кому?

– Нортембергу!

– Я всего лишь домработница, – оправдывалась, краснея, девушка.

Кенинг громко рассмеялся, еще больше пугая своим поведением Тасю. Он выпил еще и, дотрагиваясь до Тасиного платья и заколки, сказал:

– Вы думаете, я поверил, что вы так нарядились для того, чтобы стирать и мыть полы? Нет, милочка! Вы так оделись для своего любовника! Сколько он вам платит?

Тася уже ничего не понимала, что говорит немец. Ей хотелось убежать, но офицер крепко придавил ее руку.

– А вы знаете, дорогая, что вы должны были получить разрешение, чтобы заниматься проституцией дома! Вы нарушили закон, и я легко могу вас отправить в лагерь или расстрелять! Но вы можете исправить свою ошибку! Вы можете обслужить меня сейчас и бесплатно!

Тася понимала, что он говорит неприятные и страшные вещи. В горле собрался ком, слезы подступали, но Тася не могла вымолвить ни слова, чтобы как-то потянуть время. Она сидела перед немцем, как мышь перед удавом.

– Ну, так что, кошечка, давай ублажи дядюшку Кенинга. Покажи, как ты это умеешь делать! – хрипел офицер и, подняв девушку со стула, начал обнимать ее.

Тася стала вырываться, но мужчину это возбуждало еще больше, и он пытался поцеловать ее. Тася всячески уклонялась от его противного дыхания. Кенинг вдруг резким движением посадил девушку на стол. Одной рукой скрутил ей сзади руки, второй начал расстегивать штаны. Тася уже кричала и звала на помощь. Но он держал ее железной хваткой и, если она уже была ближе к освобождению, старался ей сделать еще больнее, чтобы она сидела спокойнее. Немец вошел в раж, и его никак нельзя было остановить. Он шел к своей цели. Ему нравилось это прекрасное заплаканное лицо. Кенинг крепко взял ее руки перед собой, повалил на стол и пытался стащить нижнее белье. Тася кричала и сопротивлялась, что было сил, за что получила пощечину. Но в тот же момент она увидела Райнера и как Кенинг полетел на кровать. Райнер подбежал к девушке, опустил платье, снял со стола и обнял. Вдруг в дверь вбежала Галя и с полными ужаса глазами бросилась к подруге. Она обняла девушку и быстро увела в ее комнату. Тася рыдала. Она никак не могла успокоиться от боли и унижения.

– Да что вы себе позволяете, майор! – кричал в бешенстве полковник, застегивая штаны. – Из-за русской шлюхи вы подняли руку на старшего по званию!

– Господин оберст! Я не позволю поднимать руку на женщину в доме, в котором я живу. И мне все равно, русская она или немка!