В плену Обмана

В гардеробе помогаю Аните надеть ее пальто, хватаю свою куртку и тащу испуганную девушку на выход. Она могла не танцевать с Игорем, не позволять себя трогать, не целовать, в конце концов, и не разрешать ему себя провожать. Но нет же, бля, ей было весело! За веселье надо платить.

— Меня ждет водитель, — говорит Анита, когда я вывожу ее на улицу.

— Подождёт! — огрызаюсь я и уже почти насильно тащу к своей машине. Я не хотел ей показывать свою темную сторону, но она сама вынудила. Напросилась, мать ее!

— Егор, мне нужно домой, мой брат знает…

— Да плевать мне, что он знает! Села в машину!

Не дожидаюсь ответа, запихиваю Аниту в тачку. Все, мне нужен выплеск негативной энергии. И я уже не я, а кто-то другой, совершенно неуправляемый. Животное внутри меня беснуется, требуя взять свое и доказать, что Анита принадлежит мне.

ГЛАВА 15

Егор

Быстро доезжаю до своего дома, Анита сидит рядом, постоянно всхлипывает, дышит тяжело, но не плачет, что-то пишет в телефоне, чем раздражает меня ещё больше. Хочется вырвать чертов аппарат и вышвырнуть его в окно. Но ее спасает звонок, на который она спешно отвечает!

— Да, Ева? — старается отвечать собрано, но голос дрожит. — Ты можешь как-нибудь задержать Давида? — опять слушает, кусает губы, и впервые за всю дорогу посматривает на меня. — Нет, я не скажу адрес. Пожалуйста, успокой его как-нибудь, скажи, что все хорошо и это мой друг, — практически умоляет она. — Да знаю я, что завтра будет буря. Все, скажи, что я отключаю телефон, пусть психует! — скидывает звонок.

Ее водитель какое-то время ехал за нами, но я прилично оторвался, свернул во дворы, и он встрял в пробке. Паркуюсь возле дома, выдыхаю, пытаясь себя успокоить и не жестить. Но как только выхожу из машины, открываю дверь и беру ее за руку, меня вновь срывает на эмоции. Эта падаль трогал мою девушку, прикасался к ней грязными руками! И она сама это спровоцировала!

Дергаю Аниту на себя резче, чем нужно, и тяну за собой в подъезд. Быстро поднимаюсь, открываю дверь и завожу ее внутрь. Закрываюсь на все замки, снимаю обувь, отшвыриваю куртку на пол, оставляя Аниту стоять в прихожей. Иду к раковине в кухню, умываюсь, еще и еще подставляя голову под ледяную воду. Толстовка намокает, и я ее снимаю, отшвыриваю на пол. В комнате полумрак, горит лишь подсветка над кухонным гарнитуром, и я не хочу включать свет и смотреть на красоту Аниты, от которой мне снесло крышу. Открываю холодильник, достаю полбутылки коньяка и иду к креслу. Сажусь, смахивая с лица мокрую челку, и включаю торшер.

— Раздевайся, — командую, смотря, как девочка мнется на пороге и смотрит на меня во все глаза. Подчиняется, скидывает пальто, обувь, оставляет сумочку, проходит в середину комнаты и следит за тем, как я глотаю коньяк из бутылки. — Сядь! — рявкаю, потому что все кипит на адреналине, злости и ревности.

Вздрагивает, но исполняет, садится на край дивана, вся напряжена. Я не знаю, когда это произошло: в нашу первую встречу, когда бесцеремонно присвоил Аниту себе, или в нашу первую ночь — но она моя, и только я имею право быть с ней, трогать, танцевать, прикасаться, любить… В голове нет ни одного логического объяснения, я чувствую это на животных инстинктах.

— Рассказывай, сладкая, — ухмыляюсь, вновь отпивая из бутылки, — как так вышло, что ты оказалась в этом клубе, танцевала и позволяла прикасаться к себе этому мудаку?! — стараюсь говорить сдержанней, но все равно рычу.

— Не кричи на меня! — вдруг срывается она.

— Анита, бл*дь, сейчас не в твоих интересах спорить со мной! Просто логически объясни мне, как это все случилось?! Я хочу оправдать тебя в своей голове!

Всхлипывает, но не плачет.

— Почему последние дни ты избегал встреч со мной?! — как это по-женски — отвечать вопросом на вопрос, переводя все на меня и обвиняя!

— Я, сука, последний раз спрашиваю — какого черта ты позволяла этой твари прикасаться к себе, улыбалась ему, целовала?! Что, понравился мальчик? — Все, мне опять сносит крышу от ревности. Ответы уже не нужны, я завожусь и накручиваю сам себя. — Может, я зря прервал вас и помешал?!

Сначала сжимается, а потом выпрямляет спину, распахивая огромные шоколадные глаза.

— Как ты смеешь?! — в голосе столько возмущения, будто я не видел своими глазами, как они любезничали.

— А что такое? — вкрадчиво спрашиваю я и резко поднимаюсь с кресла. — Я не прав?! — мной управляют инстинкты и сумасшествие. — Отвечай! — Хватаю ее за плечи и поднимаю на ноги, рывок — и Анита уже у стены.

— Егор! — вскрикивает, когда я всем телом прижимаю ее к стене. — Ты делаешь мне больно!

— А ты мне! Сука! Очень больно! Когда позволяешь пачкать себя разным ублюдкам!

Хватаюсь за вырез ее платья, рывок — и ткань трещит по швам, обнажая плечи и спину и сползая вниз. На ней нет бюстгальтера, и этот факт злит еще больше. Анита пытается дёрнуться, отталкивается от стены, но я не позволяю. Хватаю за хвост, наматываю на руку и дергаю к себе, а бедрами вжимаю в стену, вынуждая прогнуться.