В плену отчаяния

Девушек усадили в карету и тут же двинулись, не смотря на усиливавшийся снегопад. Дорога заняла около получаса, постоянно приходилось останавливаться и вытаскивать карету из снежных заносов. Мэг держала Миру за руку и улыбками подбадривала подругу. Вскоре они остановились у здания суда, которое располагалось в квартале от дворца Грея. Охранники провели подруг во внутрь и оставили перед закрытыми дверями зала.

Мира передернула плечами, чувствуя, как внутри все похолодело. Ей придется предстать перед множеством людей, которые будут рассматривать и оценивать каждое ее слово, каждый жест и вздох. А главное! Она вновь встретится лицом к лицу со своими кошмарами. А вдруг ей не поверят? Вдруг Корнуэлам удастся опровергнуть ее слова? Десять лет прошло… Кто сможет доказать, что она – это дочь Уайтов? И, главное, что в смерти Чарли она не виновна! Девушка чувствовала, не готовность сейчас выступать. Да и возможно ли быть к этому готовой?

– Я с тобой, – шепнула рыжая ей на ухо. Мира кивнула и до боли вонзила ногти в ладони, сжав руки в кулаках. Дверь отварилась, и молодой человек сделал приглашающий жест.

Девушка нерешительно сделала несколько шагов и оказалась в огромном зале, где рядами стояли лавки, занятые большим количеством незнакомых человек. С противоположной от входа стороны на креслах с высокими спинками восседали пятеро мужчин в белых париках и красных мантиях. Чуть сбоку в окружении стражников сидели Елизавета и Томас Корнуэл, вид был у них не очень, какой-то потасканный и грязный. Мира решила, что опекуны весь этот месяц провели за решеткой в ожидании суда. Перед судьями находился небольшой помост, огороженный перилами, туда ее и проводил слуга. Все взоры устремились на вновь вошедшую девушку в простом темном платье с глухим воротом и длинными рукавами. Волосы убраны в тугой узел на затылке. Лицо очаровывало красотой. Глаза запоминались редким темным оттенком и грустью. Кто-то перешептывался, кто-то просто молча с интересом разглядывал ее, но явственнее всего ощущались две пары глаз, которые с нескрываемой злостью и яростью буравили ее побледневшее лицо. Бывшие опекуны сгорали от ненависти к ней и сожаления, что десять лет назад оплошались думая убив племянницу. Теперь из-за нее их ждут неприятности.

– Как ваше настоящее имя? – обратился к девушке судья, сидевший по середине после того, как она заняла полагающееся ей место и произнесла клятву говорить правду и только правду.

– Мира Уайт, – твердо отчеканили губы, голос оставался твердым и непреклонным. В зале повисла мертвая тишина. Присутствующие здесь люди ошарашенно ожидали очередных сюрпризов незнакомки.

– Вы знакомы с этими людьми? – лениво указал рукой в сторону Корнуэлов судья.

– Да. Это Елизавета и Томас Корнуэл. Мои… – чуть запнулась, но продолжила. – Мои тетя и дядя, которым десять лет назад герцог Грей передал опекунство надо мной и Чарли.

По залу пронесся ропот голосов. Девушка опасливо обернулась и неожиданно встретилась со взглядом стальных глаз. Грей… сидел, скрестив мощные руки на широкой груди на первом ряду вместе с Кларенсом и Авророй. Воздух стал каменным и вязким, казалось, время остановилось. Она не была готова к встрече с ним. Сердце болезненно сжалось под пристальным взглядом. Его лицо оставалось спокойно-равнодушным, лишь то, как он чуть передернул плечами выдало легкое волнение. Мира отвернулась, уставившись на свои руки, теряясь в сомнениях: он рад ее видеть? Или… нет? Так больно. У нее что-то спросили, и она подняла глаза с немым вопросом.

– Что случилось с вашим братом? – явно с недовольством повторил свой вопрос судья.

– Чарли, он… – ком встал в голе, Мира потерла виски, стараясь сосредоточиться, но спину, казалось, жгло огнем льдистых глаз. – Когда меня и брата привезли в поместье, я умоляла поселить в одну комнату, но нас разъединили, – замолчала, погружаясь в воспоминания о том страшном дне. – Меня заперли в комнате, а утром… – судорожный вздох. – Утром он был мертв…

– Вранье! Ты неблагодарная лгунья! – заверещала Елизавета, вскакивая с места. Ото всюду послышались вскрики, оханье и перешептывание. Девушка не шевелилась, гордо стоя и сжимая побелевшими пальцами перила. – Мы видели, что девчонка не в себе и пытались предотвратить непоправимое, поселив их по разным покоям, но она вырвалась и задушила брата! – орала женщина, потрясая руками и бешено, вращая глазами. Возня в зале усилилась, и судья застучал молотком, призывая к тишине:

– Вам пока не давали слово, – обратился он к маркизе. Женщина всем своим видом выказывая недовольство, плюхнулась обратно на скамью.

– Что было дальше?

– Дальше? Дядя Томас уволок меня в подвал и долго издевался надо мной на глазах тети, которой нравилось все происходящее! – выплюнула девушка фразу, повернув лицо к опекунам:

– Елизавета воткнула нож мне в сердце, – твердо отчеканила, не спуская с них взгляда. – Мне повезло, она чуть промахнулась в порыве ярости! – опять по залу прошелся возмущенный гул, но девушка с трудом продолжила: