В плену реальности

Горький промолчал. Сколько уже было таких разговоров? Пять? Десять? Пятьдесят? Язык его брата завяжется на узел и залезет в задницу кому угодно, лишь бы добиться сиюминутной прибыли. Мише всегда было интересно: «Действительно ли Саша верил, что люди, которых однажды он кинул (а таких было много), по-настоящему доверятся ему ещё раз? Либо же он прекрасно понимал, что доверие утрачено навсегда, но ему было настолько сильно насрать на свою честь, что он готов был обманывать их хоть сто раз подряд, используя всё те же, не самые изящные способы?».

— Мне нужна твоя помощь, брат, — тихо сказал Саша и шмыгнул носом. — Последний раз! Прошу тебя! Поговори с ним, пожалуйста! Синицын Вадим. В начале девятого он возвращается домой в спальный район на Пушкинской. Дом номер восемь, второй подъезд. Ты узнаешь его по синему тренировочному рюкзаку. Прошу тебя, брат! Ты моя последняя надежда! Дай этому ублюдку понять, что у него будут проблемы, если он сделает то, что задумал. Тебе же не нужно объяснять, как это сделать, правда? Ты лучший там, где требуется применить силу.

— В общем так, Саша, — Горький покачал головой и постучал пальцем по столу. — Давай закроем этот вопрос раз и навсегда, хорошо? Хочу, чтобы ты запомнил, а ещё лучше — повторил. Слушай внимательно! Больше никогда… Повторяю! Никогда в жизни, ты не получишь от меня помо…

— А вот и мои девочки пришли! — Саша вскочил со стула, подбежал к двери и впустил жену с дочерью в магазин.

— Миша? — Ника была на пять лет младше Саши. Красивая. Не удивительно. Такие типы, как Саша, обычно, и получают, самых красивых женщин. Она была одета в летнее бирюзовое платье и скоромно улыбалась. — Дорогой, ты не сказал, что к тебе приедет брат. Мы так давно не виделись.

— Драсте, — сказала малышка с двумя косичками и большим леденцом на палочке, который не помещался у неё во рту. Её платье было под цвет маминого, на лице — такая же обворожительная улыбка.

— Привет.

— Я и сам был удивлён его появлению, милая, — Саша обошёл жену со спины и взял за плечи, чтобы, словно щитом, прикрыться ею от гневного взгляда Горького. — Юля, доченька, покажи дяде браслет, который мы сделали вместе.

Шлёпая босоножками по плитке к Горькому подошла девочка с огромными зелёными глазами и пуговкой-носиком. Ничуть не стесняясь, она залезла в карман платьица, который был размером чуть больше, чем спичечный коробок, и достала фенечку из бисера.

— Это мы с папой сделали, — она протянула браслет Мише. — Посмотри!

Горький на автомате вытянул руку. Перекладывая фенечку, крохотные детские пальчики коснулись грубой мужской ладони. От случайного касания защемило в груди. Притупилась злость. Сжав в кулаке нелепую безделушку, Миша смотрел на свою племянницу.

— Раз уж вы снова общаетесь, может быть нам стоит посидеть где-нибудь всем вместе? — Ника подошла к кассе, где стояли чашки с уже остывшим кофе. Горький учуял запах её духов. — Какие у тебя планы на вечер?

— Эм…

— Я уже спрашивал, любимая. Миша пока не знает, — Саша выглянул из-за её плеча и посмотрел на Горького. Его лицо искривилось в истерической мольбе о помощи. — Я попросил Мишу о небольшой услуге по бизнесу. Наверное, сегодня вечером он будет немного занят. Давайте я заказу столик в ресторане на завтра. Согласен, брат?

Горький перевёл взгляд с брата на Нику, с неё — на Юлю.

— Миша? Что-то не так? — спросила Ника.

— Нет-нет, — Горький встал со стула. — Всё в порядке. Завтра, так завтра. Увидимся!

— Спасибо, что выручаешь, братишка. Не знаю, чтобы я без тебя делал, — брат снова приложил руки к груди. — Юля, доченька, что нужно сказать дяде, который делает доброе дело для папы?

— Спасибо, — крохотная ручонка погладила Горького по штанине. Он пошёл к выходу.

— Миша, погоди! — крикнул Саша, когда Миша уже подошёл к дверям. — Ты забыл подарок! — брат протянул коробку с персональным коммутатором и прошептал, чтобы не слышала жена. — По гроб жизни буду обязан…

— Спасибо, что помогаешь, — улыбнулась Ника.

* * *

Синицын Вадим возвращался домой с приятной усталостью в мышцах после тренировки. Последний месяц он много стрессовал, мучала бессонница. От последней Вадим спасался выкуренным на ночь косяком, а с эмоциональной усталостью боролся физическими нагрузками. Гири и штанги загружали тело, но разгружали мозг.

Возвращаясь домой этим вечером, он впервые за долгое время по-настоящему улыбался. Днём он встретился с юристом и показал ему копии документов. Юрист подтвердил его догадки — бумажки принесут много проблем, если попадут куда надо. Жизнь налаживалась. Теперь на руках у Вадима был козырной туз пик вместо бубновой восьмёрки в виде ничем не подкреплённых обещаний.

Допив воду из пластиковой бутылки, он выкинул её в урну и достал из синего рюкзака ключи. У подъезда кто-то стоял. Приложив таблетку к домофону, Вадим потянул на себя дверь, но полностью открыть не успел. Первый удар обрушился на затылок, второй — в правое бедро. Кто-то навалился со спины. Вадим на несколько секунд потерял ориентацию, после чего нашёл себя прижатым к стенке с выключенным в подъезде светом. Гудела голова.