В плену соблазна

Кэти быстро оглянулась. Через минуту сюда наверняка придет отец посмотреть, кто звонил. Лукас проследил за ее взглядом и обо всем догадался. Он должен зайти в дом против ее воли, нагло воспользовавшись ситуацией — ведь она не будет сопротивляться, чтобы не устраивать сцену перед родителями.

Так он и поступил. Шагнув вперед, он рванул дверь на себя, и Кэти, застигнутая врасплох, попятилась. На лице у нее было написано удивление, испуг и неприкрытая ярость.

— Мне надо с тобой поговорить, Кэти. Ты должна меня выслушать.

— И по-твоему, это дает тебе право врываться в мой дом?

— Если это единственный способ, чтобы ты меня услышала…

— Повторяю, мне твои слова не интересны! Даже не мечтай вернуть меня в свою койку лестью! — яростно прошипела она.

Кэти услышала, что ее зовет мама, и посторонилась, пропуская Лукаса вперед, в ее родной дом, в ее убежище, с этим проклятым букетом роз, чтобы он опять разрушил ее жизнь… Родители не должны подумать, будто чертов веник что-то значит.

Кэти отобрала розы у Лукаса и бесцеремонно воткнула их в подставку для зонтов.

— Надо было купить тебе спортивную машину, — шепнул Лукас и, когда Кэти вопросительно посмотрела на него, пояснил: — Ее не запихнешь в подставку для зонтов.

— На такое ты бы не решился.

— Если мне нужно добиться цели, я готов на все.

Оспорить сомнительное утверждение Кэти не успела, потому что в прихожей появилась ее мать, а за ней и отец. Они встали в дверях гостиной, разинув рты от изумления. Кэти содрогнулась.

Этому хаму удалось добиться невозможного.

После всего, что она рассказала родителям: о своей безнадежной ситуации, о том, что любимый человек никогда не ответит на ее чувства, поскольку он думает только о работе и деньгах, — Кэти возмущалась и кипела от негодования, в то время как мама с папой поддавались его обаянию и игре, достойной Оскара.

Зачем он приехал? Разве он не должен быть в Китае, работать над сделкой, которая в корне изменила ее жизнь?

Лукас не любит ее, и методом исключения Кэти вычислила, что привести его к ней домой могло только предложение продолжить интрижку.

Его вынудила похоть. Причиной его приезда был секс.

Чем больше Кэти об этом думала, тем злее становилась, и, когда родители заторопились уйти обратно на кухню, чтобы оставить их тет-а-тет, она была готова взорваться.

— Да как ты смеешь?! — выпалила она, как только они остались одни в уютной гостиной с диванчиками в цветочек, семейными фотографиями на каминной полке и кофейным столиком, уже прогибавшимся под тяжестью журналов, которые обожала мама. — Как смеешь врываться в мою жизнь? Неужели ты решил, что завоюешь мое расположение, если растрогаешь моих родителей?

Она стояла, скрестив руки на груди, на противоположном конце комнаты, и кровь стучала у нее в висках, пока она изо всех сил старалась не поддаться влиянию его мрачной, мучительной красоты.

Ее выводило из себя то, что он мог пожирать ее своим непроницаемым взглядом, небрежно прислонившись к стене и ничего не говоря. Ее так и порывало разразиться гневной речью. Если она выйдет из себя, то начнет громить все вокруг, а до такого уровня опускаться не стоит.

Лукас смотрел на нее и не знал, что делать дальше. Откуда начинать, если собираешься говорить о чувствах? Он никогда раньше не оказывался в такой ситуации. Кэти пыхтела от злости, это и понятно, и, если продолжать молчать, это ни к чему не приведет.

— Мне очень понравились твои родители, — заявил Лукас, и Кэти посмотрела на него как на сумасшедшего.

— Не трать свое время, — сухо произнесла она. — Интрижки меня не интересуют, Лукас. Мне плевать, что ты понравился родителям, а они тебе. Пожалуйста, уходи, я не хочу тебя больше видеть. Оставь меня в покое, мне еще предстоит наладить свою жизнь.

— Как ты ее наладишь, если ты меня любишь?

Это был удар под дых. Ее захлестнули злость и обида. Он использовал ее признание против нее!

— А как мне наладить свою жизнь, если я люблю тебя? — добавил он.

Его вдруг бросило в пот. Заключать многомиллионные сделки было ерундой по сравнению с этим.

Кэти пришла в полное замешательство. Если бы Лукас ее любил, он бы не отпустил ее. Он бы попытался ее остановить. Он бы не стал предлагать ей денег.

На ее лице читалось недоверие.

— Понимаю, ты мне не веришь, — неуверенно пробормотал Лукас, взлохматив волосы. — Я утверждал, что никогда не заведу отношений, о которых ты мечтала. Ты ведь другая… Я и вообразить не мог, что попадусь на крючок. Не буду лукавить, поймать меня на крючок еще никому не удавалось… Я всегда ассоциировал любовь с уязвимостью, а уязвимость неизменно влечет за собой боль.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — резко спросила Кэти. — Думаешь, я всего этого не знаю?

Однако робкое выражение его лица сбивало с толку, и в ее душе расцвела надежда, выбивая землю из-под ног и уничтожая преграды, которые Кэти вокруг себя воздвигла.