В плену у платформы. Как нам вернуть себе интернет

В книге Массы и власть Элиас Канетти перечисляет символы, наиболее распространенные в разных странах. Для немцев, к примеру, таким символом является войско как марширующий лес. «Ни в одной из современных стран чувство леса не сохранилось так живо, как в Германии. Прямизна и параллельность вертикально стоящих стволов, их плотность и численность наполняют сердце немца таинственной глубокой радостью. Он и сегодня с удовольствием идет в лес, где жили его предки, чтобы вновь пережить свое родство с деревьями». Канетти сравнивает хвойные леса, с их упорядоченностью и вертикальной прочерченностью, с тропическими, где ползучие растения растут во всех направлениях. «В тропическом лесу глазу нет простора, – пишет он, – взгляд утыкается в хаотическую нерасчлененную массу, которая живет на свой особенный лад». Вслед за Канетти, Цысинь и Кониор обращаются к метафоре леса, как к яркому символу безопасности, месту, где можно спрятаться и выжить.

Мотив леса так важен для Кониор, поскольку он наводит на мысль о том, что общение опасно как таковое (элемент так называемого парадокса Ферми). Почему бы вместо вынужденной болтовни не принять вызов космоса и не стать темным лесом, зеркалом, в котором человечество отражает само себя? Как утверждает англоязычная справка о парадоксе Ферми на Википедии: «Инопланетная цивилизация может посчитать, что общение слишком опасно – либо для нас, либо для них. Когда подобное случалось на Земле, и две очень разные цивилизации встречались друг с другом, результаты для обеих сторон часто оказывались катастрофическими. То же самое может быть применимо и к межзвездным контактам».

Если общение и правда опасно, то как насчет сценария, при котором все будут слушать, но никто не будет говорить? Отвлечемся от оригинального контекста инопланетян и галактик и предложим этот принцип в качестве дизайнерского решения. Для всех будет лучше, если мы замолчим – и не просто на мгновение, а основательно, превратив нашу кричащую голубую планету в темный лес.

Кониор отмечает, что мы никогда не остаемся в полном одиночестве. Вокруг всегда шумно, суетно и тесно. Она описывает лес как «материальное пространство, да, но также и ментальное. Созданное для лунатизма, повседневного бреда и жертвенных ритуалов. Люди теряются в нем, проливая свет не туда, куда нужно, чересчур обнажаясь, общаясь импульсивно, безрассудно». Даже если мы ничего не пишем и не ставим лайки, одного нашего присутствия достаточно, чтобы получить тонны данных. Правда перестала быть откровением. Мы высказались одним своим входом в систему, появлением на улице, присутствием.

Как и в прошлом, когда человечество было привязано к племени, деревне и национальному государству, социальное снова стало нашей пенитенциарной системой. «Что такое онлайн-сообщество, если не изощренная форма взаимного гарантированного уничтожения, – спрашивает Кониор, – подвешенное между неврозом и нарциссизмом, связанное с неодолимой потребностью в общении?» Энтропия – это не какая-то точка за пределами Земли, где пространство-время исчезает в огромном небытии. Напротив, «она течет сквозь нас», ища следующий объект для жертвоприношения.

Темный лес – это не про контент, а про определенное состояние. Конечно, есть уголки интернета, которые скрыты от яркого света «просвещенных» мейнстримных платформ. День быстро сменяется сумерками, когда мы заходим в даркнет – пространство, не индексируемое поисковыми системами, где в пиринговых сетях пользователи торгуют наркотиками, порнографией, секретными документами и другими запрещенными товарами. Но это не та темнота, о которой говорит Кониор. Для многих из нас весь опыт пользования интернетом, сведенный к многочасовому переключению между приложениями, превратился в метафизическую фантастику, пусть и несколько бесчувственную. Мир замкнулся на нас. «Мы лишены воли. Нашими неврозами, эмоциями и вниманием распоряжаются компьютеры. Словно в состоянии транса, мы подчиняемся передаваемым нам коллективным ощущениям. В онлайн-пространстве все безличные события в мире переживаются как сугубо личные, даже если мы не играем в них никакой роли».

Опираясь на метафору леса, Кониор тем не менее избегает слишком часто используемого образа ризомы. Отождествлять себя с распределенной ризоматической системой или героической моделью дерева для нее стало нецелесообразно. Отныне теория темного леса не сводится к разработке (подрывной) информационной стратегии. Мы стали одновременно и охотником, и добычей. Больше не нужно бежать за властью, теперь она повсюду. Интернет-лес Кониор ближе всего к Слепящей тьме Артура Кёстлера – репрессивной, вневременной совокупности, в которой мы заключены за невидимым цифровым занавесом. «Мне хочется уловить всю патовость ситуации. Коммуникация является и вынужденной мерой, и источником всех конфликтов».