В плену у травмы. Как подружиться со своим тяжелым прошлым и обрести счастливую жизнь

Наша реакция на стрессор состоит из двух факторов: из особенностей самого стрессора и из нашего восприятия этого стрессора, которое основано на нейроцепции.

Наша нервная система постоянно сканирует окружающий мир, пытаясь определить: вокруг безопасно или все-таки опасно? Она пытается управлять рисками, чтобы помочь нам выжить. Это называется «нейроцепция» – понятие, введенное создателем поливагальной теории Стивеном Порджесом.

Наша нервная система – королева контрастов. Она малоподвижна во многих своих изменениях и в то же время молниеносна во многих своих реакциях.

Доктор Сапольски в Determined иллюстрирует это двумя сценариями (13):

• Сценарий первый, когда однажды, будучи подростком, вы просыпаетесь и обнаруживаете признаки своего полового созревания – мокрые пижамные штаны, вызывающие в вас странные чувства. И это большой день для вас, но что бы случилось, если бы эти гормональные изменения произошли в вашем теле спустя 24 часа? Скорее всего, абсолютно ничего.

• Сценарий второй, когда однажды вы выходите из магазина и обнаруживаете, что вас преследует лев. В рамках реакции на стресс ваш мозг увеличивает частоту сердечных сокращений и повышает давление, расширяет кровеносные сосуды в мышцах ног, которые сейчас лихорадочно работают, обостряет обработку сенсорных сигналов для того, чтобы вы были предельно сконцентрированы и перешли в режим туннельного зрения. И к чему бы привела эта ситуация, если бы вашему мозгу потребовалось 24 часа на отправку всех этих команд? К мертвому мясу.

Благодаря нейроцепции организм может мгновенно изменить свое физиологическое состояние, регулируя уровень возбуждения. Существует три таких уровня:

• Оптимальный уровень возбуждения – нейроцепция безопасности, это состояние также известно как окно толерантности (понятие, введенное Дэниелом Сигалом). Как пишет А. Шварц в «Терапии комплексного посттравматического стрессового расстройства», это оптимальный диапазон возбуждения нервной системы, который позволяет человеку эффективно реагировать (14, 109) на самые разные ситуации. Находясь в окне толерантности, мы можем быть игривыми, спонтанными, инициативными и доводящими дело до конца, нам доступен зрительный контакт, мы контролируем движения нашего тела, мы находимся на связи с другими людьми, мы осознанны, мы реагируем на внешнюю среду.

• Гипервозбуждение – нейроцепция опасности. Находясь в этом состоянии, мы эмоционально реактивны, тревожны, сверхбдительны, гиперактивны, импульсивны, склонны к чрезмерной самозащите, часто идем на физический риск и ищем сенсорной стимуляции, мы не подключены к окружающей среде, наши движения не организованны и хаотичны.

• Гиповозбуждение – нейроцепция угрозы для жизни. Находясь в этом состоянии, мы чувствуем низкий уровень энергии, наши эмоции притуплены, мы мало реагируем на окружающую среду, мы пассивны, неподвижны в своих движениях и выражении лица, мы теряем зрительный контакт (15, с. 44).

Оставаясь в окне толерантности, наш организм обеспечен возможностью «сохранять трезвость» и более верно оценивать угрозу, чтобы передавать в разные отделы корректные данные, не требующие от него экстра-ресурсов.

Что влияет на нейроцепцию?

• Особенности нашей нервной системы, в том числе генетические факторы, ее подвижность, ее чувствительность.

• История нашего опыта, включая в себя историю привязанности, факторы травматизации, особенности культуры, в которой мы росли и в которой мы живем прямо сейчас.

• Текущие физические и эмоциональные реакции нашего тела.

• Текущее физическое состояние нашего тела: усталость, голод, сон.

• Текущее состояние нашего разума, включая чувство потери (которое сильно влияет на нейроцепцию).

То, как мы реагируем на травму, зависит от множества факторов, которые взаимодействуют между собой. Общие факторы уязвимости у детей и взрослых включают в себя:

1. Характеристики потенциально травмирующего события: события, которые отличаются интенсивным, внезапным, не поддающимся контролю, непредсказуемым и чрезвычайно негативным воздействием, способны сильнее влиять на нас.

Более того, ситуации межличностного насилия, сопровождающиеся нанесением физического ущерба или угрозой жизни, с большей вероятностью могут стать причиной психической травмы, чем, например, стихийные бедствия.

Ситуации утраты объекта привязанности и предательства человеком, являющимся объектом привязанности, хотя и не связаны непосредственно с угрозой жизни, повышают риск травматизации.

Многократное переживание воздействия сильного стрессора в течение некоторого времени, как, например, в случае насилия в детском возрасте, приводит к наиболее разрушительным последствиям для жертвы. Повторяющиеся травматические переживания в контексте отношений с важными взрослыми людьми создают предпосылки для отклонения от нормы процессов формирования структур мозга и нейроэндокринной системы.

2. Индивидуальные особенности: предшествующая травматизация, долговременное жестокое обращение в детстве (этот фактор имеет особое значение), прежние трудности в психологической адаптации, наличие близких родственников, страдающих психическими расстройствами, угроза жизни, интенсивные негативные эмоции и диссоциативные состояния во время переживания психотравмирующей ситуации, недостаточная социальная поддержка, а также возраст.

Чем моложе человек, тем выше вероятность появления расстройства, вызванного травмой. Эта закономерность была выявлена для ПТСР, комплексного ПТСР (9, 42–43) и многих других расстройств.

Чем интенсивнее сам стрессор, тем выше вероятность нашей защитной реакции на него. Чем сложнее наша история, чем дольше воздействие стрессора, чем меньше мы контролируем то, что происходит вокруг, – тем сильнее мы начинаем реагировать на все, что происходит с нами, ведь наш организм переходит в режим выживания.

За наши автоматические реакции отвечает вегетативная нервная система – автономная часть нашей нервной системы, в которой есть симпатический (СНС) и парасимпатический (ПНС) отделы. Теория Порджеса подчеркивает, что в ПНС ведущую роль играет блуждающий нерв.

Поливагальная теория предполагает, что за пределами нашего сознания нервная система сканирует внутреннюю среду нашего организма и внешнюю среду, в которой мы сейчас находимся. При обнаружении риска вегетативная нервная система активируется для реагирования и обеспечения состояния безопасности и защиты (15, 186).

Чтобы понять эту теорию, для начала необходимо увидеть три взаимосвязанных момента (15, 51):

• во-первых, связь между вегетативным состоянием и защитным поведением;

• во-вторых, изменения, которые произошли в ходе эволюции позвоночных в нейронах регуляции вегетативной нервной системы;

• в-третьих, то, что физиологическое состояние, которое обеспечивает телесные реакции и чувство безопасности, оптимизирует социальное поведение и одновременно оптимизирует здоровье, рост и восстановление.

«Бей или беги» и «замри» – две формы реакции на стресс, о которых, я уверена, вы уже немало слышали. Эти реакции присутствуют у большинства позвоночных. Первая реакция помогает мобилизовать все ресурсы организма для того, чтобы защищаться от угрозы или бежать от нее. Вторая же является более древней защитной реакцией и представляет собой попытку организма снизить метаболические потребности для того, чтобы в самом крайнем случае имитировать смерть – как последний шанс на выживание.

Быстрая активация симпатической нервной системы обеспечивает нам как позвоночным возможность реакции «бей или беги», а массовое отключение вегетативных функций осуществляется через блуждающий путь в парасимпатической нервной системе (15, 51).

Но эволюция продолжала идти вперед, появились млекопитающие, у которых развился дополнительный – второй – блуждающий путь. Этот путь позволял подавлять обе формы этих древних защит – как «бей или беги», так и «замри».

Анатомические структуры, регулирующие эту часть блуждающего нерва, взаимодействовали в стволе мозга со структурами, регулирующими поперечно-полосатые мышцы лица и головы, создавая интегрированную систему социального взаимодействия. Она обеспечила возможность для корегуляции млекопитающих – передачи сигнала о безопасности друг другу с помощью вокализации, жестов и выражения лица. Одним из последствий комплексной травмы может быть нарушение работы этой системы социального взаимодействия и сложность в управлении защитными реакциями (15, 52). В силу невозможности корегуляции со взрослым в детском возрасте наши организмы начинают компенсировать реакции на стресс с помощью более древних защитных систем.

Реакции нашего организма[10]:

• «Нет угрозы». Мы находимся в режиме share and care, rest and digest. Ведущую роль в этом состоянии играет парасимпатическая нервная система (ПНС), а именно вентральная часть блуждающего нерва, отвечающая за социальное вовлечение. Это состояние, позволяющее нам спокойно есть, отдыхать, заниматься сексом, спать, чувствовать себя достаточно расслабленно и при этом проявлять любопытство, быть на связи со своим телом и другими людьми.

• «Угроза?» Мы находимся в первой фазе реакции «замри» – кратковременном режиме freeze, sense and tense. За него отвечает отчасти все та же ПНС – это одномоментное замирание, снижение сердечного ритма, о котором мы можем сказать что-то вроде «на мгновение сердце ушло в пятки», но к ней подключается и симпатическая нервная система (СНС), из-за которой у нас возникает напряжение в мускулах.

• «Угроза!» Это знаменитый fight or flight («бей или беги»), главную роль в котором играет симпатическая нервная система (СНС). Это напряжение в мускулах, усиление сердечного ритма, повышение артериального давления, выброс адреналина.

• «Угроза!!» Это следующая стадия нашей стрессовой реакции, вторая фаза реакции «замри», – freeze, hold and cold. В нем все еще участвует СНС (наши мускулы до сих пор напряжены), но на этом этапе управление перехватывает ПНС, но уже другая ее часть – дорсальная часть блуждающего нерва. Наш сердечный ритм замедляется, артериальное давление падает, метаболизм замедляется, мы в тонусе, но неподвижны.

• «УГРОЗА!!!» Но если и это не помогает, мы уходим в третью фазу реакции «замри» – состояние freeze, flop and drop («иммобилизация»). Ведущую роль в нем полностью играет дорсальная часть блуждающего нерва, мы теряем сознание и имитируем смерть.

Если резюмировать, то вентральная часть блуждающего нерва отвечает за социальное вовлечение – мы вовлечены, открыты, любопытны, мы присутствуем в моменте здесь и сейчас.

Симпатическая активация отвечает за «бей или беги» – мы находимся в состоянии гипервозбуждения, мы взволнованы, тревожны, мы чувствуем страх, панику, фрустрацию, раздражение, ярость, злость.

Дорсальная же часть блуждающего нерва отвечает за вторую и третью стадию состояния «замри» (мне нравится называть его состоянием «заморозки») – мы находимся в состоянии гиповозуждения, мы диссоциированы, беспомощны, мы в оцепенении, мы чувствуем безнадежность, сонливость, отключенность.

Итак, в зависимости от проведенной нашей нервной системой оценкой рисков мы можем реагировать на ситуацию разными способами. На обучении у Расса Хэрриса и из работ Бессела ван дер Колка я услышала отличные метафоры для описания этого процесса.

Прежде чем мы начнем, добавлю: наш мозг устроен снизу вверх. Он развивается слой за слоем у каждого ребенка в материнской утробе, в точности как это происходило в ходе эволюции (2, 65), от более древних отделов к более молодым – снизу вверх.

Мы попадаем в какую-то ситуацию. Сенсорная информация от окружающего нас мира поступает в таламус – Расс называет его «аналитиком данных», который собирает эти данные из внешнего мира с помощью наших органов чувств. Ван дер Колк дает таламусу другое название – «повар», поскольку он перемешивает все входные сигналы нашего восприятия в однородный автобиографический суп – интегрированное, связанное восприятие «того, что происходит со мной сейчас» (2, 70).

Аналитик Данных, он же Повар, отправляет полученную им информацию двумя дорогами – «вниз» к миндалевидному телу и «наверх» в префронтальную кору (вниз к более древнему отделу, наверх к более молодому отделу).

Миндалевидное тело – Сирена, он же Дымовой датчик, определяет, насколько информация, поступающая к нему, важна для выживания. К нему она приходит гораздо быстрее, нежели к префронтальной коре (конечно, в нашем восприятии и та, и другая дорога занимают ничтожно маленькое количество времени, но для нашей реакции разница между ними имеет критическое значение).

Когда миндалевидное тело чувствует угрозу, оно тут же посылает сообщение в гипоталамус и ствол мозга, чтобы система гормонов и вегетативная нервная система занялись управлением реакции всего тела (2, 71). Расс называет симпатическую нервную систему, ответственную за реакцию «бей или беги», автоматически включающуюся при признании Сиреной наличия опасности, Охранником.

До лобных долей, а точнее, до медиальной префронтальной коры, информация доходит медленнее. Ее мы можем называть Управляющим Миссией (Mission Control), отвечающим за осознанный ответ на ситуацию, или же Сторожевой башней, наблюдая с высоты которой мы можем собрать более полные данные и принять решение о том, о чем говорит дым, который мы почуяли, – о пожаре, из-за которого нам нужно поскорее убираться из дома, или же о том, что у нас просто подгорел стейк?

И даже если ваша Сирена (или Дымовой датчик) временами включается нерелевантно ситуации, благодаря навыкам саморегуляции, контролю эмоций и побуждений вы можете довольно быстро восстановить свой внутренний баланс, выдохнув и сказав «отмена, это была ложная тревога».

Но если вы знакомы с комплексной травмой, в вашем организме происходит следующее: ваш Аналитик Данных постоянно посылает некорректную информацию, ломая эту цепочку в самом начале, включая все сирены и датчики, которые верещат, вопят и клокочут: «Мы в опасности, мы опасности, мы в опасности!», не давая ни малейшего шанса Управляющему Миссией принять свое осознанное решение.

Ваше тело настолько привыкает реагировать на травматические стрессоры, что принимает для себя решение перехода на новый постоянный режим работы – режим выживания. И даже когда действие стрессора заканчивается, оно продолжает существовать в «военном положении».

Этому способствуют эпигенетические механизмы – изменения в генах, которые происходят в результате жизненного опыта. Последние исследования подтвердили, что могут существовать гены, которые активируются под воздействием травматических стрессоров и вызывают появление симптомов, и что комплексная травма может «включить» гены, которые специально склоняют мозг к переходу в режим выживания, а организм – к гипер- или гиповозбуждению (1, 104).

Вы родились с какими-то связями в мозге, определенными генами, однако окружающая среда может включать и отключать некоторые гены, позволяя вашему мозгу самостоятельно устанавливать связи с вашим опытом (6).

Комплексная травма способствует установлению крепких связей вашего тела с вашим опытом посредством режима выживания. Можно сказать, что люди с КПТСР живут за пределами окна толерантности – и есть вероятность того, что они никогда не заглядывали в это окно. Гипервозбуждение сменяется на гиповозбуждение и обратно. Вы как будто едете, нажимая одной ногой на газ, а другой – на тормоз (14, 109).