В плену у травмы. Как подружиться со своим тяжелым прошлым и обрести счастливую жизнь

Я долго была в терапии. И я преподносила обстоятельства из разных периодов своей жизни под соусом «нормальности». Это страшно – признавать травму. Это страшно – признавать то, что привыкло прятаться за семью замками отрицания. Но самое страшное – не иметь возможности быть даже осведомленным об этом…

Несмотря на опыт личной терапии, групповой терапии, множество обучений на тему самых разных вариантов травматического опыта, супервизию и работу с детьми, пострадавшими от жестокого обращения (что может быть более красноречивым?!), мне успешно удавалось не замечать слона в комнате. Еще бы: создавать кажущуюся нормальность было профессией, которую я освоила с самого раннего детства – гораздо раньше, чем стала психологом.

К тому же границу между нормой и патологией так легко размыть с помощью слов, которые мы используем. Наш язык предлагает нам множество приемов, которыми можно сгладить реальные вещи и сделать их гораздо более приемлемыми – такими, на которых не стоит заострять внимание.

«Жестокость» прекрасно заменяется словом «строгость». Физическое и эмоциональное насилие подавались мной под соусом «конечно, временами мама могла быть строгой…», а дезорганизованная привязанность превращалась в «…но я очень любила ее».

Три года употребления амфетамина превращались в «иногда баловалась наркотиками – о, эта юность и ее эксперименты!».

«Ложь» прекрасно заменялась словом «фантазия». То, что я лгала о самых тяжелых вещах в своих отношениях, я подавала под соусом «иногда я кое о чем умалчивала, а иногда кое о чем врала, но все мы не идеальны».

Долгое время мне и моим психотерапевтам было достаточно моего вполне здорового ответа на вопрос, связанный с актуальным контекстом: «Как вы к себе относитесь?», – я считаю себя значимой, достаточной, сильной, умной, в меру красивой, выносливой, а теперь давайте поговорим о трудностях в моей повседневной жизни.

И ключевое: я ни в коем случае не обесцениваю всю проделанную работу над своим настоящим. Более того, я считаю, что без этой работы я не смогла бы опознать того самого слона в комнате. Я снова повторю: самое главное – это то, как мы выжили, а не то, как мы травмировались. Самое важное – это то, как мы строим свою жизнь здесь и сейчас. Благодаря работе над благополучием в своем настоящем я получила допуск к режиму обучения и только затем отошла на шаг назад, чтобы взглянуть на полную картину своей жизни. Это лишь моя история, и ваша логика исцеления может быть совершенно не похожа на то, что происходило со мной, – но то, что мы знаем о травме к этому моменту, неизменно сводится к понятию нейропластичности. К практике нового поведения, раз за разом. Именно это новое открывает возможности для другого восприятия своего прошлого и себя в нем.

Возникает вопрос: как же мы можем работать терапевтами тогда, когда не можем гарантировать того, что мы сами уже достаточно исцелены?

Определенно, в этот момент своей жизни я знаю себя и свои травмы лучше, чем пять лет назад. С той же определенностью я смогу сказать о себе это через пять лет. И определенно, клиенты, работавшие со мной пять лет назад, работали с той версией меня, которая знала себя ровно настолько, насколько она могла на тот самый момент.

И это верно в отношении любого другого психотерапевта. Исцеление, как и обучение, – это дорога длиною в жизнь. На разных этапах нам доступны разные области этой дороги. И это касается терапевтической этики: определенно, нам важно быть в контакте с самим собой для того, чтобы работать со своими клиентами и пациентами. Определенно, нам важно посещать терапию и регулярно проходить супервизию. Определенно, нам важно иметь необходимый уровень образования и профессиональной подготовки. Но также определенно и то, что, следуя за этими требованиями, мы все равно ограничены своими возможностями здесь и сейчас, так же как и возможностями науки.

И снова – на мой фаталистичный взгляд – это то, с чем нужно смириться. Допуск в мир психотерапии – это стандарты этики. Да, в РФ нет закона о психологической помощи, но есть, например, стандарты APA[30] (которым я настоятельно рекомендую следовать). И требуя от себя «идеального исцеления» и «идеального знания», мы требуем от себя невозможного. Наши знания меняются – как о себе, так и о психотерапии. Наука идет вперед. Наша жизнь идет вперед. И все, что мы можем, – это знать зону своего ближайшего развития и смело погружаться в нее.

Мы приобретаем новые знания благодаря тем знаниям, которые уже есть у нас на руках. Мы узнаем благодаря знаниям. И да – мы исцеляемся об исцеление.