В плену у травмы. Как подружиться со своим тяжелым прошлым и обрести счастливую жизнь

Кто знает, возможно, Филифьонка решит дать шанс эмоционально-фокусированной терапии, направленной в первую очередь на негативный опыт привязанности. Возможно, она будет сопротивляться этой идее какое-то время. «“Мама сказала бы, что есть такое слово, как долг”, – пробормотала Филифьонка» (36). Но все-таки она даст себе возможность попробовать – и, может быть, тогда Филифьонка придет к разрешению проблем со значимыми близкими, которые оказали глубокое негативное влияние на ее развитие (2, с. 471), находясь в теплых, безопасных и полных эмпатии терапевтических отношениях. Уровень ее стресса снизится, так же как и количество стыда, печали, гнева и отчуждения в отношении ее семьи. Ее самооценка повысится, она увидит, какой сильной она может быть. Она откажется от своих нереалистичных детских ожиданий, связанных с тем, что ее близкие изменятся, и обратится к своим внутренним ресурсам для того, чтобы удовлетворить свои потребности. Возможно, она простит их – а возможно, и нет. Но она точно постарается их принять – и признать, что другие люди могут быть с ней добры и ласковы. И тогда она скажет: «Пусть я и написала всем своим родственникам, что переехала в дом, который мне не нравится, и мне было стыдно менять свое решение, теперь я на своей стороне. И хотя я знаю, что они не изменятся и, скорее всего, сочтут меня легкомысленной, я справлюсь с этим. Я переезжаю туда, где буду более счастлива!»

Или же ее заинтересует концепция работы с разными частями «я» – и она попробует терапию IFS, или терапию, основанную на теории структурной диссоциации, или любой другой вариант, включающий в себя работу с субличностями. Ей удастся исцелить свои эмоциональные раны, переключить ее защитников с их экстремальных ролей, укрепить доверие разных ее частей к лидерству «Я» и помочь их интеграции^[27]. Она наладит теплый и принимающий внутренний диалог и проявит уважение к разным своим частям, окутав каждую из них любовью и поддержкой.

Или, например, она попробует психотерапевтические методы, связанные с воздействием на тело, – соматическое переживание или сенсорно-моторную психотерапию, и сделает упор на изучение физических ощущений, а также выявление отпечатков пережитой травмы в теле. Вместе с терапевтом она начнет процесс доведения до конца связанных с травмой незаконченных «позывов к действию» – физических импульсов, таких как, например, желание оттолкнуть, ударить, убежать, возникших в процессе травматизации, но подавленных с целью выживания (2, с. 243), – что в итоге, возможно, приведет Филифьонкину травму к разрешению.

Кто знает, может быть, Филифьонка прочитает о терапии с помощью МDМА^[28] и решится попробовать этот вид работы с травмой. Конечно, она будет знать, что безопасность МDМА является довольно спорной темой в научной литературе, а также в широкой общественности (23). Но ей захочется попробовать, ведь MDMA способствует снижению страха, защитного поведения, эмоционального ступора, а также стимулирует самосознание (2, с. 249), а нейробиологические эффекты MDMA могут усилить сопереживание к себе и другим^[29].

Или же ее заинтересует терапия с помощью кетамина, и она, вдохновившись этим революционным подходом к психическому здоровью, решит пройти медицинский ретрит в одной из специализированный клиник (например, в HIVE BIO на Мальте) Несмотря на то, что этот метод не так широко используется для работы с посттравматическим стрессом, научно доказано, что кетамин повышает нейропластичность, способствуя ускорению выздоровления, а также уменьшает симптомы тревожности и депрессии, и это позволяет спокойнее взглянуть на травму и ее последствия. Филифьонка поймет, что все это время она закрывала глаза и погружалась в пучины шторма своей травмы, но, решившись на этот вид терапии, она наконец сможет замедлиться и перестать тонуть.