В плену у травмы. Как подружиться со своим тяжелым прошлым и обрести счастливую жизнь

Основываясь на том, что единого подхода, доказавшего свою эффективность на 100 %, в работе с травмой нет, мы можем позволить себе заглянуть в область предположений о том, что еще может здоровым образом влиять на наше состояние. Именно здесь мой личный опыт, возможно, подтолкнет вас к размышлениям о том, что способно положительно сказаться на вашем самочувствии. Ведь вы остаетесь главным экспертом в самом себе, своем теле, своей жизни, и вы последняя инстанция, которая решает, что действительно эффективно, а что нет.

Согласно Бесселу ван дер Колку, существуют четыре фундаментальных истины (2):

1. Наша способность истреблять друг друга сопоставима с нашей способностью к взаимному исцелению. Важнейшую роль в восстановлении здоровья играет восстановление социальных связей и отношений с близкими.

2. Язык дает нам возможность менять себя и окружающих, делясь своим опытом; он помогает нам формулировать наши знания и находить здравый смысл.

3. Мы способны управлять своей психикой, включая так называемые непроизвольные функции мозга и тела, с помощью таких простых вещей, как дыхание, движение и прикосновение.

4. Мы можем менять социальные условия, создавая такую среду, в которой дети и взрослые будут чувствовать себя в безопасности и смогут нормально жить и развиваться.

Я расскажу о разных гранях своей жизни, ставших, по моему мнению, важными шагами на моей дороге поиска безопасности и переключения на режим процветания. Каждая из этих граней положительно сказывается на моем благополучии. Они переплетены между собой временем и взаимным влиянием, и, к сожалению, я не могу точно сказать, что стало для меня основным источником перемен, основным ключом в работе с КПТСР. Предполагаю, что каждый из этих шагов внес свой значимый вклад. Мое исцеление соткано из самых разных явлений, но в его центре определенно есть главное: сопереживание себе и другим.

Исследования показывают, что развитие сопереживания (или сострадания) в отношениях положительно влияет на психическое здоровье, так же как сострадание к самому себе (37). В самом деле, для того, чтобы жить полной жизнью, мы должны заботиться о себе и других, интересоваться собой и другими, приобретать опыт и ценить опыт других людей, создавать наше настоящее, действуя на самом высоком уровне, который нам доступен (9, с. 448).

Мои способы исцеления (расположенные не в порядке значимости – я не в силах определить ключевой компонент):

• Терапия

• Режим нагрузки и отдыха

• Качественный сон

• Питательная еда

• Отношения с мужем

• Уязвимость с друзьями

• Моя собака

• Природа: глубокое дыхание и движение

• Психообразование, включающее взгляд на последствия травмы как на адаптацию

• Принятие своих особенностей и ограничений

• Значимая работа

• Путешествия

• Самовыражение в одежде

• Творчество

• Проявление себя в том, что раньше вызывало страх и стыд

• Блог

• Тектонический сдвиг – честный диалог с сестрой, тетей (сестрой отца), друзьями родителей и, наконец, с мамой

• Эта книга

Терапия

Я сменила много психотерапевтов (в какой-то момент я заметила, что обращаюсь к психиатрам, которые практикуют в сфере психотерапии). Затем я осознала, что делаю это вовсе не потому, что не доверяю своим коллегам-психологам. Кто-то во мне искал ответы и понимал, что эти ответы лежат за пределами условной нормы, в более серьезных психических нарушениях. Кто-то во мне видел надлом (который был нормальной реакцией на ненормальную ситуацию, ведь патологизация нашего естественного состояния мне не близка), однако не особенно стремился его признавать.

Терапевтический процесс осложнен границами нашей психики: мы работаем с тем, что находится в рамках дозволенного, и, если наша психика, стремясь защитить нас, прячет многие вещи, они автоматически попадают в области «несказанного», которое скрывается под грифом «неважное». В моем случае «неважным» оказались университетские годы, отсутствие огромных фрагментов в памяти касательно детства, а моя способность убедительно выстраивать самые разные факты и доводы, превращая их в стройную систему, не давала моим психотерапевтам возможности увидеть то, что пряталось в глубине моего тела и моей психики: следы травмы.

Я долго была в терапии. И я преподносила обстоятельства из разных периодов своей жизни под соусом «нормальности». Это страшно – признавать травму. Это страшно – признавать то, что привыкло прятаться за семью замками отрицания. Но самое страшное – не иметь возможности быть даже осведомленным об этом…