В плену желаний (СИ)

Его возбужденная плоть уперлась ей в промежность, и Ирина ощутила, как внизу живота становится горячо и влажно. Она наконец осознала, что хочет его до одури, но только не так, не силой. Мягкая головка его члена несколько раз коснулась ее влажных складок, и сумасшедшее желание почувствовать его внутри вытеснило все посторонние мысли. Животные инстинкты брали свое, вынуждая подчиняться первобытной власти мужчины над женщиной. Ира текла, как шлюха, и ничего не могла с этим поделать. Понимая, что теряет контроль над собой, уступая чувственному натиску тирана, она вновь начала вырываться.

У Тимура уже не осталось сил, ни физических, ни моральных, чтобы бороться с ней. Стиснув зубы, он резко вошел в ее тесное лоно, пресекая все попытки к сопротивлению, и хрипло застонал, когда упругие мышцы обхватили его возбужденный член, не пуская внутрь. Он остановился, давая ей возможность привыкнуть к этим ощущениям.

Романова вскрикнула от внезапной боли, пронзившей ее тело, и замерла, пытаясь игнорировать тепло, волнами распространявшееся по телу и наполнявшее каждую клеточку трепетом и восторгом. Она не могла расслабиться и позволить себе насладиться моментом близости, считая это не допустимым.

Ира сжалась в его руках и вдруг стала такой маленькой и беззащитной, что Громов непроизвольно замер. Безграничная нежность и мучительная жажда обладания боролись в нем, он сдерживался, как мог, боясь вновь причинить ей боль.

— Расслабься, — чуть слышно произнес Тимур, обдавая ее щеку жарким дыханием.

Ирина прерывисто вздохнула, но ничего не ответила, даже не взглянула на него. Тим чувствовал презрение, которое она испытывала к нему, но деваться было некуда: кто-то все равно бы это сделал — или он или Андрей. Пусть лучше Ира ненавидит его, чем он потеряет ее навсегда.

Громов начал неспешные, аккуратные движения внутри нее, с каждым разом проникая все глубже. Внушив себе, что ей непременно должно быть больно и противно, Ира концентрировалась именно на этом и не хотела замечать, что не чувствует ни того, ни другого, лишь невероятно приятные ощущения, сменившие дискомфорт, возникший от резкого проникновения.

Тимур медленно двигался в ней, постепенно наращивая темп. В его руках находилось податливое женское тело, но он не мог в полной мере насладиться им, осознание происходящего тяжким грузом давило на плечи.

Почувствовав, как жесткие волоски на его груди соприкоснулись с ее напряженными сосками, Ира задохнулась от внезапно захлестнувших ее эмоций, и закусила губу, едва сдерживая стон, рвущийся наружу. Пульсация внизу ее живота возрастала, заставляя кровь закипать в жилах. Романова ненавидела себя. Как бы она ни пыталась оставаться холодной и безучастной, тело предавало ее, бурно реагируя на каждое движение насильника, и трепетало в его руках, требуя большего.

Рваные толчки и высокая скорость должны были приблизить Громова к разрядке, он, словно одержимый, жаждал лишь одного — поскорее закончить эту мучительную для обоих пытку. Тим ни на секунду не забывал, для кого это представление, и догадывался, что Бушин ждет от него жести, а значит, женщина под ним должна орать от боли. Прижавшись теснее к Ирине, он наклонился к ее уху.

— Кричи, — прошептал Тимур и уткнулся в ее шею, царапая нежную кожу своей колючей щетиной.

Ира непонимающе хлопала ресницами, пытаясь уловить смысл сказанного. Когда Громов находился в ней, она не могла сконцентрироваться ни на чем, ее захватывали новые, совершенно неведомые ранее, ощущения.

— Ну же, — потребовал он, но, поняв, что Романова ему не поможет, решил действовать самостоятельно.

Одной рукой взяв ее за запястья, второй обхватил ее грудь и, нежно погладив, с силой сжал сосок. Ира закричала от боли и наслаждения одновременно. По позвоночнику будто пробежал электрический ток, посылая импульсы каждой клеточке ее тела. Часто дыша, она посмотрела на Тимура в надежде узнать, чего он хочет, но его лицо было непроницаемым, лишь только плотно сомкнутые губы говорили о высокой степени его напряжения.

— Громче, — скомандовал Громов, продолжая играть с ее соском пальцами. Представив, какой он на вкус, Тим стиснул зубы, чтобы справиться с новой волной возбуждения. Позволив себе небольшую слабость, он принялся нежно массировал затвердевший бугорок, перекатывая его между пальцами, оттягивал и сжимал, затем снова нежно поглаживал, чем приводил Ирину в неописуемый восторг.

Ей нестерпимо хотелось дотронуться до него, ощутить, как стальные мышцы напрягаются под ее руками, осыпать поцелуями гладкую кожу. Отвернувшись к стене, Романова кусала губы, борясь с желанием выгнуться навстречу его ласковым рукам. Чувствуя в себе ритмичные удары, она кричала, но не от боли, а от переполнявших эмоций, окончательно теряя самоконтроль. Тело уже ей не принадлежало, а жило своей жизнью. Ира уже не сопротивлялась, лишь беспомощно сжимала руки в кулаки, тратя последние силы на то, чтобы Тимур не понял, что с ней творится. Этого позора она бы не вынесла.