В плену желания

Наступила долгая пауза. Округлившиеся глаза сэра Бонами взирали на миледи сверху вниз. Они никогда не отличались выразительностью, но сейчас казались еще более пустыми, чем обычно. Его обвислые, прежде пылавшие румянцем щеки заметно побледнели. Двадцать шесть лет тому назад сэр Бонами делал ей предложение. На протяжении всего замужества Амабель он был ее постоянным и преданным cavaliere servente.[61] Все эти годы они поддерживали вполне дружеские, душевные отношения. Она и впрямь была единственной женщиной в его жизни, которую он хотел бы назвать своей супругой. Несмотря на сильное разочарование, испытанное им, когда покойный лорд Бейверсток предпочел ему графа Денвилла, понадобилось не так уж много времени, чтобы его разбитое сердце позволило ему не только оценить все преимущества своего холостяцкого положения, но и вступить в интимную связь с очаровательной, хотя и несколько алчной особой, общепризнанной куртизанкой самого высокого полета. Тем не менее на протяжении всей этой сомнительной связи, за которой последовали другие, сэр Бонами оставался преданным поклонником обворожительной графини Денвилл. Со временем он заслужил зависть со стороны своих менее удачливых соперников, а потом не вполне заслуженную репутацию джентльмена, который, отдав сердце одной женщине, никогда больше не предложит его, вместе с огромным состоянием, другой. Очень скоро даже самая настойчивая матрона с дочерями на выданье считала пустой тратой времени любую попытку завладеть им. На его легкий флирт и комплименты теперь взирали без всякой надежды либо ревности.

Такое положение дел вполне соответствовало благодушному, склонному к гедонизму нраву Риппла. Он вжился в роль богатого холостяка, наслаждающегося всей той роскошью, какую только может дать ему огромное состояние. Со временем сэр Бонами стал близким приятелем принца Уэльского и его не менее расточительного брата – герцога Йоркского. Он перестал бороться с наступающей тучностью. Безупречная родословная, располагающие к себе манеры, щедрое гостеприимство, гений его портного, а также благосклонность самой обворожительной женщины страны сделали сэра Бонами законодателем моды и гостем, желанным в салоне даже наиболее честолюбивой хозяйки.

Свято уверовав в созданную им же и поддержанную обществом легенду о неумирающей страсти к первой возлюбленной, сэр Бонами и не помышлял о том, чтобы обратиться к своему сердцу. Если бы он попытался разобраться в собственных чувствах, то, к своему удивлению, понял бы, что прежняя влюбленность со временем превратилась в непритязательную нежность, не более… Впрочем, скажи ему такое, сэр Бонами почувствовал бы себя оскорбленным до глубины души. Теперь же, глядя на красивое лицо леди Денвилл, он вспоминал не менее прекрасный калейдоскоп картинок из своего уютного, никем и ничем не стесняемого существования.

Легкий смешок леди Денвилл вернул его от грез к действительности.

– О, Бонами! – с нежным упреком воскликнула она. – Что же вы за малый! Не будьте ханжой… Или вы уже не хотите взять меня в жены?

Собравшись с силами, джентльмен горячо заверил ее в обратном:

– Хочу всем своим сердцем!

– А по вам и не скажешь. Признавайтесь-ка! Все эти годы вы просто-напросто делали вид, что влюблены в меня?

Сэр Бонами с жаром отверг это шутливое обвинение:

– Нет, конечно же нет! Как вы можете такое говорить, Амабель? Разве я не оставался холост все это время из-за вас?

В уголках ее губ мелькнула дразнящая улыбка. Казалось, женщина обдумывает что-то.

– Это лишь слова, но уверены ли вы в том, что жили холостяком из-за меня, дорогой вы мой милый негодник?

Высказанное ею сомнение в его преданности столь возмутило джентльмена, что кровь вновь прихлынула к его лицу. Теперь он смотрел на леди почти сердито.

– Нет… ну да… Я имел в виду… Амабель! Разве я когда-либо выказывал расположение к какой-нибудь женщине, помимо вас? Я…

– Часто, – дружелюбно возразила графиня. – Вначале вы приютили то премиленькое существо с ясным взором и черными вьющимися волосами. Она, помнится, любила разъезжать по Гайд-парку в ландонете, запряженном парой вороных лошадей. Ценители говорили, что они подобраны с большим вкусом и обладают замечательной поступью. Утверждали, что лошади стоят целое состояние… Потом была томная красавица с волосами соломенного цвета. И ее повадки тоже оказались разорительными для вашего кошелька… А потом…

– Помилосердствуйте! – взмолился сэр Бонами, неприятно пораженный столь долгой памятью и точными сведениями. – Такова холостяцкая жизнь! Господи, Амабель! Вы же понимаете, что эти легкомысленные, мимолетные связи ничего серьезного для меня не значили. Даже ваш отец… Впрочем, не стоит об этом…

Глаза графини блеснули весельем.

– И Денвилл тоже… – отвернувшись, тихо произнесла она. – Разве ничего не значит? Лично для меня это всегда очень многое значило. Какой же я была дурой!