В плену желания

– Ох, Кит! Какой же ты бука! – засмеялась Кресси. – Ты что, и впрямь считаешь меня настолько глупой, чтобы тешить себя несбыточными надеждами? Я просто уверена в том, что ты сможешь найти выход, который устроит всех.

Мистер Фенкот, должным образом восприняв трогательную убежденность любимой в его сообразительности, по-прежнему держа ее в объятиях, учтиво произнес:

– Разумеется, я найду. В конце концов, у меня еще в запасе двадцать минут на размышления, прежде чем я выйду в столовую к ужину. Что же касается предстоящего бракосочетания нашей матушки, то, полагаю, мне и двадцати секунд хватит для того, чтобы убедить брата не только со всем согласиться, но и принять предстоящее вполне любезно и одобрительно.

Мисс Стейвли громко расхохоталась, но в ее глазах светилось неподдельное восхищение.

– Более чем достаточно… Мой дорогой, мой любимый…

Глава 21

Ужин в Рейвенхерсте в тот вечер нельзя было отнести к числу наиболее удачных приемов леди Денвилл. Впрочем, хозяйку дома утешала мысль о том, что никто из представителей света, с чьим мнением она считалась, все равно ничего не узнает. Графиня блистала своим всегдашним великолепием. Мисс Стейвли сидела как на иголках. Почтенная вдова была женщиной достаточно мудрой, чтобы в присутствии постороннего, имевшего к тому же репутацию неисправимого бродяги, пускаться в откровения, особенно если он сидит рядом с ней во главе стола. Сложившееся положение вещей не на шутку раздражало леди Стейвли. Она вся кипела от злости, и, стоило кому-либо заговорить с ней, ответная реплика старухи сочилась язвительной желчью. Генерал Оукеншоу в свою очередь с раздражением выявил, что его старый соперник, которого он за глаза клеймил столь нелицеприятными метафорами, как «губошлеп», «брюхо-пудинг», «посмешище», «колодка для париков», «недотепа», «жирный варфоломеевский карапуз» и прочие, является почетным гостем в Рейвенхерсте и, по-видимому, состоит в близких отношениях с хозяйкой.

Единственным человеком, который получал удовольствие от происходящего, был сэр Бонами Риппл. Он присоединился к остальному обществу, не ожидая от предстоящего ужина ничего хорошего. Целительный сон, на который сэр Бонами возлагал большие надежды, так его и не посетил. Он не смог сомкнуть глаз даже на секунду. С неудобной кушетки пожилой джентльмен поднялся, находясь в прескверном расположении духа. В голове зародилась мыслишка, что недолго ему уже осталось жить на этом свете. Однако, стоило сэру Бонами войти в просторную гостиную, где к тому времени собрались другие, настроение у него немного улучшилось. Леди Денвилл была само очарование в своем золотистом атласном платье.

Хозяйка дома, пленяя сэра Риппла своей обаятельной улыбкой, направилась к нему и, протянув обе руки, произнесла:

– Мой дорогой Бонами!

– Амабель! – с придыханием выговорил он. – Честное слово, вы просто восхитительны! Обворожительны!

– Серьезно? Весьма признательна вам. Никто, кроме вас, не может быть лучшим судьей того, что касается моды.

Сэра Бонами охватило столь сильное чувство восторга, что у него просто не хватило слов, чтобы выразить свою мысль. Он лишь поцеловал обе протянутые к нему руки. Когда сэр Бонами выпрямился, его камберлендский корсет мерзко заскрипел. От внимания пожилого джентльмена не укрылось то, что генерал Оукеншоу наблюдает за ними с явным отвращением. Это доставило ему несказанное удовольствие. С того момента сэру Бонами стало ясно, что вечер обещает выдаться весьма славным. Поднеся к глазам лорнет, он воскликнул:

– Господи! Благослови мою душу! Оукеншоу собственной персоной! – Затем, уронив лорнет, он ринулся к генералу и, протянув руку, произнес добродушным тоном, который никого все равно не смог бы обмануть: – Дорогой сэр! Прошу извинения за то, что я не сразу узнал вас. Вам ведь известно: когда человек входит в преклонные года, его память ослабевает. Сколько лет прошло с тех пор, как я в последний раз имел удовольствие пожимать вашу руку? Ну… лучше не будем углубляться в столь щекотливый вопрос.

– У меня память не ослабела, – произнес генерал. – Я узнал вас, стоило вам войти в комнату. Вижу, вы такой же толстый, как и в прежние времена.

– Нет, мой дорогой старинный друг! – с невозмутимой веселостью в голосе заявил сэр Бонами. – Это вы сказали по доброте своего сердца, но я стал намного толще, чем был в то время. Но вы ни на йоту не изменились… Теперь, когда я могу разглядеть вас вблизи, вижу, что вы такой же старый… Как там вас называли? Ворчун… Нет. О чем это я болтаю… Не то… А-а-а… Старый скряга… Точно! Как я мог позабыть? Старый скряга!