В подполье можно встретить только крыс

В первом же броске два батальона захватили по 3 дома в своих рядах, и, в соответствии с ранее намеченным планом, начали закрепляться и готовиться к отражению неприятельских контратак. Я очень долго втолковывал Тонконогу и много раз повторял, что торопиться ему не надо. Продвигаться следует короткими бросками; после каждого броска закрепляться и дожидаться контратаки противника. Пока он не контратакует, дальше не двигаться. Отразив же контратаку, сразу провести хорошую огневую подготовку и совершить следующий бросок. Третий батальон, тот, что ушел к речке, должен был действовать иначе. Если противника в лесочке нет или силы его малы, то продвигаться к шоссе, захватом мостика перерезать его, укрепиться и удерживаться до подхода наших войск, не допуская отхода противника по шоссе. Если же противник силен и активен, то закрепиться и взять под обстрел всю пойму правого берега, чтобы не допустить контратаки противника во фланг батальонам, наступающим по селу.

С началом наступления 151 полка двинулся вперед и артпульбат. Противник открыл огонь из огневых сооружений, расположенных на гребне, но артпульбатовские артиллеристы, следуя в боевых порядках батальона метким огнем прямой наводки, подавили эти сооружения. Вражеское прикрытие, пользуясь уже отработанной тактикой, отошло за гребень и дальше - в траншею и село. Артпульбат вышел на гребень, но дальше, как предполагал противник, не пошел. Огневые средства артпульбата окопались и начали готовить данные для ведения огня. Командиру артпульбата была поставлена абсолютно простая задача: в случае контратаки противника в полосе между рубежом, который занял артпульбат, и селом Хыжне, все контратакующие должны быть уничтожены огнем артпульбата. Поэтому для всего личного состава - терпение, зоркое наблюдение и меткий огонь. Если контратаки не будет, батальон получит новую задачу.

До 10 часов проскучал я в своей лесной сторожке. Тонконог в селе помаленьку продвигался, чередуя броски с отражениями контратак. Его батальон, посланный к речке, захватил мостик на шоссе и перешел там к круговой обороне. Артпульбат продолжает совершенствовать огневую систему. Огня по траншее и селу, как ему и было приказано, не ведет. В общем, на хыжненском направлении царила звуковая обстановка обычных местных перестрелок, а не наступления. В 10 часов я доложил обстановку Николаю Степановичу и в штаб армии. А через несколько минут раздался звонок. Я не успел назваться, как послышался голос Гастиловича:

- Григоренко, сколько тебе надо времени, чтобы доехать до меня.

- Полчаса.

- А ты знаешь, где я нахожусь? - явно удивленный моим ответом, спрашивает Гастилович.

- Очень хорошо знаю. Если надо, через полчаса буду у вас.

- Да, надо. Примешь командование дивизией. Я этого дуроплета отстранил за очковтирательство.

Трясясь по ухабам лесной тропы и наблюдая, как "виллис" подобно катеру рассекает воду на залитых участках тропы, я размышлял, что же там могло произойти. Что Николай Степанович никаким очковтирательством заниматься не станет, в том не было у меня сомнений. Но что же произошло? Меня подмывало позвонить комдиву после того, как закончил разговор с Гастиловичем. Но я побоялся, что Угрюмов что-нибудь нелестное скажет в адрес командарма и тем навлечет на себя большую беду. Мне тоже могут быть неприятности - получил приказание немедленно выехать и тратит время в ненужных разговорах со штрафным комдивом.

Прибыв на НП командарма, я направился прямо к нему. Доложил о прибытии.

- Иди принимай дивизию, разберись, что там делается и доложишь. А то этот дуроплет докладывает: "Занял полустанок". Думает, что я сижу на своем КП, а я сам наблюдал с первого выстрела и сам видел, что пехота Угрюмова с исходного положения не пошла. У Васильева хоть поднималась, но залегла, а у Угрюмова и не поднималась, а он свое: "Занял полустанок". Иди, наводи порядок.