В погоне за Алой

– Ненавижу! Ненавижу. Ненавижу.

– Эй… Кара?

Кара обернулась на звук моего голоса, ее руки бессильно повисли по бокам. Она опустила голову, и я испугалась, что она сейчас заплачет.

– Ты как? – спросила я, осторожно к ней приближаясь.

Я бросила взгляд на колонну, думая, в чем она-то перед ней провинилась. На ней была надпись, которую теперь не получалось прочесть.

Кара тяжело вздохнула. Когда она подняла голову, глаза горели, но были сухими.

– Как я рада, что ты пришла, – пробубнила она. Она сделала несколько шагов ко мне и стиснула меня в объятиях.

Когда на плече стало мокро, я неловко обняла ее.

На сердце было тяжело. Эта ситуация была мне знакома. Большую часть своей жизни я видела, как мама плакала и на много дней запиралась в своей спальне после того, как папа от нас ушел. В отличие от моей мамы, которая избегала прикосновений, Кара вцепилась в меня крепкой хваткой.

– Ты вообще не умеешь обниматься. – Она снова шмыгнула носом. – Обними меня нормально, дура.

Я подавилась смешком, обнимая ее крепче.

– Хочешь поговорить? Я притащила мороженое.

– С печеньем и сливками?

– Да.

– Заходи, – ответила она.

Я зашла за ней внутрь. Квартира у нее была такая же необычная, как она сама. Широкие окна были занавешены бледно-синими кружевными шторами. Стены, выкрашенные в кремовый белый цвет, пестрели открытками из разных стран. Одна отдельная стена была отведена под фотографии семьи и друзей. Кара была семейным человеком, признавала она это или нет.

На высоких белых столиках с резными ножками стояли витражные светильники. Гостиную украшал диван в форме женских губ, по бокам которого расположились два французских кресла с высокими спинками – они удивительно хорошо сочетались с диваном. На них располагались элегантные подушки василькового цвета. Посередине стоял круглый кофейный столик с внушительной коллекцией пустых пивных бутылок и открытой банкой Nutella с ложкой внутри, а повсюду были разбросаны смятые бумажные салфетки. Телевизор работал, на экране шли «Унесенные ветром».

– Вижу, ты тут времени зря не теряла, – прокомментировала я, падая в кресло. Кара распласталась на диване и уставилась в потолок.

– Что случилось, Кара?

– Он отвез меня к себе, – ответила она спустя мгновение. В ее голосе слышалась боль. – И ничего не было. Вообще ничего. Почему тогда от этого еще больнее?

– Кара…

Она прикрыла глаза рукой.

– Принесешь мне пива из холодильника, Вер?

– Конечно.

На кухне моя рука застыла на ручке холодильника, когда я заметила на дверце фотографию, прикрепленную магнитом. Кара сидела на коленях у Кэмерона, обвив руками его шею и приспустив очки на кончик носа, и улыбалась на камеру как идиотка. Кэмерон обхватил ее и игриво кусал за щеку. Глаза у него были закрыты, он не замечал, что их кто-то фотографирует.

Они были такими счастливыми.

Я закрыла глаза, молча ей сочувствуя. Вот поэтому я и не хотела отношений.

В отношениях всегда сложно. Они меняли тебя так, что ты переставал быть самим собой, толкали на дурацкие поступки, которые ты сам себе обещал никогда не делать. Просто нелепо.

Я поставила мороженое в морозилку, взяла пару банок с пивом и потопала обратно в гостиную. Завидев меня, Кара выпрямилась на диване и потянулась за пивом.

Она открыла банку, а резкий щелчок заставил меня поморщиться. Я села в кресло возле нее.

Я насчитала на кофейном столике пять пустых банок. Изучив ее лицо, я заметила, что на вид она даже не охмелела, да и банку держала твердо. Глаза опухли от слез, а нос покраснел.

Я отхлебнула пива и поставила его на столик. Я ждала, когда она начнет рассказывать, но она молчала, просто прихлебывала пиво, не отрывая глаз от экрана телевизора. Внезапно я услышала, что она всхлипывает.

– Он тоже со мной так поступал, засранец. Как Ретт Батлер со Скарлетт. – Она сделала большой глоток из банки и вытерла щеки тыльной стороной ладони.

Я взглянула на экран.

– Как, катал тебя на лошадях?

– Нет, Шерлок. – Кара выпрямилась. – Он видит меня насквозь. Эта сволочь видит меня насквозь.

Ее глаза заблестели, когда она поднялась с дивана и потопала в спальню. Я пошла за ней.

– Может, мне тогда лучше стать непредсказуемой, а? – продолжила она, открывая шкаф, ломившийся от одежды. Она сдвинула вешалки, вытащила платье и подошла к зеркалу. – Мне так надоело быть жалкой, – заявила она, прикладывая к себе приталенное ярко-розовое платье. – Может у меня и нет сисек, но я сильная, независимая, уверенная в себе женщина.

– Допустим, но какая связь между отсутствием сисек и сильной, независимой, уверенной женщиной?

– Я это просто так сказала, – обиделась она. – Может, я и простушка по стандартам общества, но красота со временем увядает. А сила характера – нет. У меня он крепкий как кремень, деточка. Крепкий как кремень.

Она снова подошла к шкафу, вытаскивая новое платье. На этот раз черное на бретельках.

– Что ты делаешь? – спросила я с любопытством.

– Сегодня друг устраивает дома вечеринку. Пожалуйста, пойдем со мной.