В погоне за блаженством

— Мне определенно нужно согреться, хотя огонь и общество таких очаровательных леди согревают мое сердце лучше горячительного напитка.

— Тебе не сердце нужно согревать, — пошутила Элиз, а он улыбнулся, увидев, как засмущалась Рени.

— Как вы себя чувствуете, Рени? — спросил он заботливо. — Вас уже не беспокоит нога?

— Все хорошо, Элиз показывает мне достопримечательности города, и мы ходим за покупками.

— Надеюсь, вы еще не успели побывать на выставке в музее Сент-Луиса. Я видел объявление в газете и подумал, что нам стоит сходить туда. Вы свободны завтра?

— Это замечательно! Я тоже читала. Очень большая экспозиция, — добавила Рени.

Элиз наблюдала за племянницей и радовалась, что она так непринужденно беседует с Джимом. Наконец-то она нашла настоящего друга!

— Это будет чудесно. А в котором часу? — спросила Элиз, подавая ему виски.

— Я заеду за вами около трех часов, если это удобно.

— Прекрасно. Мы будем готовы к этому времени. А что это за выставка? — осведомилась Элиз. — Боюсь, я пропустила статью.

— Пресмыкающиеся, птицы, всякие четвероногие и, что интереснее всего, настоящая мумия, — пояснила Рени.

Джим был искренне рад ее хорошему настроению. Так вот она какая на самом деле, без траура! Хотя он считал Элизабет красавицей, Рени казалась ему более привлекательной. Он бы не думал об Элизабет так часто, если бы не портрет на пароходе, мимо которого ему приходилось дефилировать каждый день. Ангельское выражение лица на портрете никак не соответствовало тому, что было в действительности. Он-то уж это знал.

— Значит, договорились. — Джим поднялся и поставил пустой бокал на стол.

— Тебе уже нужно уходить? — спросила Элиз. — Может быть, останешься поужинать?

— Большое спасибо за приглашение, но не сегодня. Я приехал только утром, у меня очень много работы с документами. Я бы с удовольствием поужинал завтра, если можно.

— Это будет чудесно. Скажу Силии, чтобы она готовила ужин к шести. А до этого мы успеем осмотреть экспозицию.

— Тогда до завтра.

Надежно укутанная в новую, отороченную мехом накидку и спрятав руки в меховую муфту, Рени сидела в одноконной карете, которую Джим нанял на сегодняшний вечер, и ждала Элиз. Солнце светило ярко, но воздух был очень холодный, и не хотелось выходить на улицу. Наконец, когда все уселись, карета тронулась. Сквозь опущенные ресницы Рени наблюдала за Джимом — он беседовал с Элиз. Из-под бобровой шапки выбивались каштановые волосы. Он был в теплом пальто и совсем не обращал внимания на мороз.

— Вам не холодно? — обратилась к нему Рени, воспользовавшись паузой в разговоре.

— Вообще-то нет, — усмехнулся он. — Мне нравится такая погода. Я прекрасно себя чувствую, когда холодно.

— А вот Рени совсем не нравится первая зима в Сент-Луисе, — пошутила Элиз.

— Потому что здесь холоднее, чем у нас дома, — оправдывалась Рени.

— Полностью с вами согласен, — поддержал ее Джим. — Например, сильный мороз в Луизиане здесь кажется смешным.

— Могу себе представить.

— Честно говоря, я долго привыкала, но теперь мне нравится здесь любое время года/Весна кажется еще более желанной после долгой снежной зимы, — сказала Элиз, плотнее закутываясь в плед.

— Я тоже привыкну, — улыбнулась Рени.

— Это произойдет не так скоро, — сообщил Джим. — Февраль — очень суровый месяц в этих местах.

— Будет еще холоднее, чем сейчас?

— Боюсь, что да, — посочувствовала Элиз.

Рени уткнулась лицом в муфту, чтобы заглушить тяжелый вздох, вырвавшийся из груди.

Джим с восхищением смотрел на нее. Она такая юная, щечки порозовели от мороза, а глаза светятся от возбуждения.

Вскоре они остановились около музея, как раз напротив здания суда. Музей уже был полон народу. Джим взял дам под руки и повел их внутрь. Раздевшись, они начали осмотр. Рени немного опережала их, чтобы внимательнее разглядеть экспонат, а Джим добродушно наблюдал за ней. Даже в черном она выглядела восхитительно. Он представил ее в длинном развевающемся платье, раскрасневшуюся, вальсирующую, с ним. Элиз окликнула его, и мечты рассеялись как туман, возвращая в настоящее.

Впервые после смерти отца Рени оказалась в мужском обществе. Она чувствовала себя непринужденно с мужчинами, так как большую часть жизни провела с отцом. Привычная к мужским разговорам, она всегда могла поддержать любую дискуссию, чего бы она ни касалась — политики или бизнеса.

Она оглянулась. Джим и Элиз о чем-то мирно беседовали, и она уставилась на Джима. Темно-зеленый пиджак подчеркивал мощный разворот плеч, брюки из той же материи обтягивали длинные мускулистые ноги. Светло-зеленый шелковый жилет был расшит темно-зелеными нитками. Ансамбль завершал аккуратно повязанный белый галстук.