Несмотря на неоправданные потери в годы подавления крестьянства, достижения Советов в ускорении темпа индустриализации были поистине огромными, что и было доказано успехами во Второй мировой войне. На стороне русских были быстрый рост населения, обильные природные богатства, а также автократическая традиция в политике, делавшая подчинение приказам гораздо более естественным, нежели в любой другой части Европы. В то же время вера в светлое будущее и апокалиптические посулы марксизма помогали переносить лишения действительности. Парадоксальное сочетание военизированного управления с революционной и освободительной идеологиями доказало свою жизнеспособность.
Япония отреагировала на депрессию возобновлением агрессивной экспансии в материковой Азии. В марионеточной Маньчжурии— государстве, созданном в 1932 г. японской армией — государственные корпорации за кратчайшие сроки осуществили процесс промышленного развития. Добыча угля и производство железа взлетели вверх точно так же, как при разворачивании русскими разработки месторождений угля и железных руд в Западной Сибири[497]
. В самой Японии ввоз сырья из Маньчжурии позволил обеспечить пятикратный рост объема производства тяжелой промышленности в 1930–1942 гг., тогда как легкая промышленность осталась почти на прежнем уровне[498]. Вооружения были как причиной, так и основным местом приложения усилий всего процесса развития.Китай оказался не в состоянии повторить японский военный и экономический рывок. Протесты Соединенных Штатов и Лига Наций не смогли предотвратить продвижение японских войск вглубь Китая и затем оккупацию всего побережья к 1939 г. Однако вначале в 1938, а затем и в 1939 гг. в столкновениях на маньчжурской границе советские войска нанесли поражение японцам. Память о продемонстрированной советскими войсками в этих боях мощи определяющим образом повлияла на японскую политику в отношении к Советскому Союзу в ходе Второй мировой войны[499]
.Продвижение Японии в 1930–1941 гг. в направлении военной экономики в большей степени обязано реакции государства на контакты с Западом с 1853 г., нежели опыту Первой мировой войны. Управление усилиями государства с целью обретения военной мощи было ключевым моментом всего процесса модернизации Японии. Первая мировая война явилась этапом легких завоеваний за счет германцев и китайцев, впрочем, достаточно скоро сменившимся послевоенными сопротивлением китайцев и американо-европейским дипломатическим давлением. Японцы вынуждены были отказаться не только от ряда территориальных приобретений на материке, но и от участия во флотской гонке (согласно подписанному в 1922 г. Вашингтонскому соглашению об ограничении морских вооружений[500]
.Таким образом, возобновившаяся после 1931 г. территориальная агрессия явилась простым подтверждением политики, корнями уходившей вглубь исторического прошлого Японии[501]
. Нехватка сельскохозяйственных земель легко обращалась в государственную политику экспансии и завоеваний, которая была особенно популярна в среде младшего командного состава армии (зачастую имевшего крестьянское происхождение). Недоверие к алчным капиталистам и торговцам также имело крестьянские корни и более чем очевидно ощущалась в среде офицерского корпуса действовавшей в Маньчжурии и Китае Квантуньской армии[502]. В более общих чертах, командная экономика как японского, так и русского образца имела преимуществом способность строиться на основе сельского уклада, непривычного к полному восприятию рыночных методов мобилизации ресурсов или регулирования экономической деятельности посредством частных прибылей. Накладывавшиеся на все еще мощные пережитки «феодального» прошлого высокотехнологические навыки предоставили обеим странам определенное преимущество во Второй мировой войне. Стойкость и беспрекословное подчинение командной иерархии в сочетании с хорошим оружием и удовлетворительной системой тылового снабжения сделали японцев и русских грозными солдатами. В итоге Япония и СССР значительно превзошли уровень военной эффективности, достигнутый ими в Первой мировой войне.