В погоне за мощью. Технология, вооруженная сила и общество в XI-XX веках

В 1000 г. почти все население западной части европейского континента, известное под именем Латинского христианства, жило в деревне. Общественные роли определялись тонким сочетанием или балансом традиции и индивидуальных качеств носителя каждой данной роли. В случае опасности каждый взрослый и здоровый член общины был обязан внести свой вклад в местную самооборону— от транспортировки ценностей в укрепленный пункт до более агрессивных действий против вторгшихся чужаков. С зарождением института рыцарства в районе между Сеной и Рейном и последующим расширением его географических границ обязанность гораздо более эффективной обороны от потенциальных грабителей была возложена на узкую касту рыцарей, обладавших дорогими боевыми конями и с детства обучавшихся обращению с оружием. Мало что известно о рыцарском оружии и доспехах, хотя очевидно, что они производились узкоспециализированными ремесленниками[102]. Размер и характер платежей простых крестьян новоявленным военным специалистам довольно скоро установился, стабилизировав общественные взаимоотношения сословного различия между рыцарями и простым людом. Священники, монахи, певцы и музыканты без труда вписывались в эту простую иерархию, однако горстка купцов и торговцев, также обитавших в сельской среде, являлась потенциальным возмутителем спокойствия. Рыночная психология была глубоко чужда логике сельской жизни, и купцы в столь малогостеприимной среде должны были сами заботиться о своей безопасности. Таким образом, в обществе образовалась вторая, относительно хорошо вооруженная прослойка, связанная с сельским институтом рыцарства только рядом шатких перемирий.

Иными словами ситуацию в IX–XII вв. можно обрисовать как необходимость частого уточнения купцами условий «налога на защиту» ввиду слабости больших государственных образований Латинской Европы. Передвигаясь среди воинственного и склонного к насилию общества[103], европейские торговцы могли выбирать между наймом и вооружением достаточного для защиты числа людей или предложением местным правителям части товара в уплату за безопасный транзит. В других цивилизованных обществах (возможно, за исключением Японии), купцы были менее готовы применить оружие для самозащиты и более надеялись получить защиту от властей.

Свойственное европейским купцам слияние военного духа с коммерческим уходило корнями в варварское прошлое. Прямыми предками торговцев XI в. в Северной Европе были викинги, которые должны были находить рынки для сбыта награбленного. В Средиземноморье неразрывность набега и торговли можно проследить, по крайней мере, до микенской эпохи. Точнее, торговля сменила набег в I в. до н. э. когда Рим успешно монополизировал организованное насилие, однако старые привычки возродились в V в. н. э. — с установлением вандалами контроля над морем. Далее, в VII–XIX вв., культурная антипатия между христианами и мусульманами оправдывала и подогревала постоянную войну на южных морях Европы.

Рыцарское общество Латинского христианства появилось за столетие до 1000 г. и продемонстрировало свою способность к дальним завоеваниям и колонизации. Завоевание Англии норманнами является наиболее известным примером, однако основная географическая экспансия проходила на землях восточнее Эльбы, где германские рыцари и поселенцы к середине XIII в. взяли под свой контроль равнинные земли Северной Европы вплоть до Пруссии. К концу века германские рыцари продвинулись далее на север и восток, покорив крестьянские общины на пространстве вплоть до Финского залива. Латиняне продемонстрировали завидную агрессивность и на других направлениях: в Испании и южной Италии против соответственно мусульман и византийцев; однако основным и самым красочным примером был Левант, где в ходе первого крестового похода (1096–1099 гг.) армия рыцарей овладела Иерусалимом.