В погоне за призраком

В раскрытое окно выглянула голова Давида Абрабанеля. Он искал ожидаемый экипаж и, возможно, потому не обратил внимания на мужчин, замерших возле живой изгороди, увенчанной бело-лиловыми цветами. Он не заметил даже Уильяма Харта, хотя тот в первое мгновение, растерявшись от неожиданности, не догадался уйти с открытого места, где его фигура была как на ладони. Наверное, это случилось и потому, что девушка в комнате, к которой была обращена речь банкира, что-то в этот момент ответила ему и ответ этот задел Абрабанеля за живое.

— Как?! Как ты смеешь перечить отцу?! — завопил Абрабанель, скрываясь в комнате.

Уильям побледнел. Его глаза впились в раскрытое окошко на втором этаже. Сердце его колотилось. Кроуфорд, поглаживая собачку, с любопытством посмотрел на своего друга:

— А тут, оказывается, собралось все достойное семейство! Этого я не ожидал, признаться. Представляю, как сейчас икается губернатору де Пуанси. Вторжение Голландских Генеральных штатов — иначе это никак не назовешь. Но что самое странное — по-моему, на этот раз губернатор смотрит на голландцев сквозь пальцы. Это меня озадачивает. А вас, Уильям?

— А? Что? — рассеянно произнес Харт, не сводя взгляда с окна на втором этаже. — Я должен ее увидеть! Во что бы то ни стало!

Не обращая ни на кого внимания, он метнулся мимо живой изгороди прямо к дому. Кроуфорд одной рукой успел поймать его за плечо. Уильям резко обернулся.

— Не удерживайте меня! — почти грубо воскликнул он. — Если не хотите потерять моего расположения, Кроуфорд, тогда, ради всего святого, не удерживайте меня!

— Вас удержать? — с едва уловимой иронией произнес Кроуфорд. — Увы, это невозможно. Влюбленные на крыльях Купидона взлетают без усилий выше крыши! Поэт был прав. Я уже вижу за вашими плечами эти самые крылья… Но, может быть, все-таки стоит подождать, пока закончится разговор отца с дочерью? Затевать сейчас новый скандал было бы явным излишеством. Прислушайтесь к словам опытного человека… Остановись, безумец! — железной рукой сэр Фрэнсис схватил Уильяма и рванул на себя. Кровь ударила Харту в голову, и он в бешенстве оттолкнул Кроуфорда, схватившись за шпагу.

Лицо сэра Фрэнсиса потемнело. Уильям заметил, как рука его метнулась к эфесу, но на полпути замерла, и он рассмеялся.

— Сдаюсь, сдаюсь! — весело сказал он, отступая от Уильяма на шаг и поднимая вверх руки.

Харт убрал шпагу, уже наполовину извлеченную из ножен, и глухо проговорил:

— Простите, сэр Фрэнсис. Но вы не должны были так…

— Смотрите, Уильям, ваш будущий тесть выходит из гостиницы! — невинно обронил Кроуфорд. — Еще немного, и вы смело можете бежать…

Но Уильям уже ничего не слышал. Придерживая шпагу, он помчался к дому не разбирая дороги.

Ум Харта был занят мыслями об Элейне, и он в горячке проскочил мимо идущего ему навстречу коренастого толстячка в шляпе, с до того низко опущенной головой, что, казалось, она тонет в ослепительно белом воротничке. Это был почтенный Давид Малатеста Абрабанель собственной персоной, спешащий в глубоких раздумьях по неотложным делам. Он не мог припомнить, когда в последний раз пребывал в состоянии такого раздражения и растерянности, как сейчас, ведь все шло совсем не так, как было задумано и как ожидалось в расчетливых мечтах. Мир на его глазах вдруг перевернулся с ног на голову, и события посыпались на него, как горох из прохудившегося мешка.