В погоне за призраком

В ответ Уильям поднял и задумчиво оглядел свои ухоженные руки с тонкими аристократическими пальцами, чем несколько уязвил Якоба, напомнив ему о разнице в их происхождении:

— До сей поры ни у меня, ни у моих предков не было нужды в этом ремесле, впрочем, как и ни в каком другом, — произнеся это, он улыбнулся и оглядел клерка с таким видом, с каким завзятый петиметр взирает на дурно скроенный кафтан.

Под этим взглядом поверенный Абрабанеля вспыхнул и уже готов был наговорить дерзостей, как Уильям произнес:

— Знаете, в чем кроется разница между нами? Нет, не в происхождении и не в обладании вещами — в воспитании.

О, это таинственное воспитание! Благодаря ему люди одного круга безошибочно узнают друг друга в толпе и благодаря ему двери гостиных захлопываются перед не посвященными в его секреты навсегда. Суть его — в обучении светским приличиям, а объяснить на бумаге, что это такое, невозможно. Теория заставит вас совершить множество нелепостей; практика же лучше, чем все наставления, в течение нескольких месяцев выучит находить выход из любого положения и научит разбираться, какие отношения царят в том или ином обществе между находящимимся в нем персонами и окружающими их предметами. Иными словами, основная тонкость светского поведения заключается в том, чтобы всегда находиться в нужное время в нужном месте, произнося при этом нужные слова, — это цеховой секрет высшего класса, за обладание которым они будут биться до последнего.

Итак, непринужденная беседа клерка с дворянином грозила перейти в ссору, но Абрабанель поспешил убить ее в зародыше.

— Опыт — дело наживное! — заявил он. — Уильям потому и находится сейчас с нами, что стремится приобрести необходимый опыт. Когда-то мы все начинали с нуля… И вообще, о делах мы еще успеем поговорить. Сначала нужно определить молодого человека на место… Якоб, прошу тебя, покажи нашему помощнику его каюту! Пусть устраивается поудобнее, ведь впереди у нас долгий путь!

Крепкая осанка Хансена, его уверенная манера держаться, его богатое платье лишний раз говорили Уильяму, что наглость — второе счастье. Откровенно говоря, в душе он несколько свысока смотрел на эту человеческую породу, полагая, что знатное происхождение и блестящее образование позволят ему быстро освоиться на новом поприще и даже добиться немалых успехов. Глубоко он об этом не задумывался, потому что приключения были для него важнее успеха и денег — и то и другое, как он полагал, должны были неминуемо прийти ко всякому, имеющему смелость и мужество их взять.

В действительности все оказывалось совсем не так, как представлялось в мечтах. Те самые презренные торгаши, которые должны были только обеспечить восхождение Уильяма к славе, выглядели людьми совсем не униженными и, более того, посматривали на юношу покровительственно, не торопились делиться с ним своими секретами и постоянно указывали на его молодость и неопытность. Да что там, до сих пор его даже не поставили в известность о том, в чем заключаются его прямые обязанности! Он не имел ни малейшего представления о целях экспедиции! Наверняка даже последний юнга на корабле был осведомлен об этом лучше, чем Уильям!

Однако все эти неприятные соображения не могли до конца испортить ту радость, что подогревалась в душе Уильяма простой мыслью: они плывут! Пусть пока только в водах Ла-Манша и с черепашьей скоростью, но ведь это только начало долгого пути, который завершится в теплых морях Нового Света!

Этот факт примирил Уильяма с действительностью, и он с большим нетерпением дожидался, пока Якоб Хансен покажет ему на корабле его каюту. Вслед за торговым агентом Уильям прошел на корму, нырнул в грот-люк, протопал по узкой и душной галерее и оказался в крошечном помещении, обшитом досками, где не было ничего, кроме деревянного ящика с плоской крышкой. Свет проникал в эту камеру через узкое окошко — даже не окошко, а скорее орудийный порт, бойницу. Пожалуй, для скромного сундучка в этой мышеловке место еще бы нашлось, но сверх того здесь не поместилась бы даже шкатулка с курительными принадлежностями.

— Итак, отныне эта каюта и есть ваша обитель, друг Уильям! — с легкой улыбкой сказал торговый агент. — Немного похожа на гроб, не правда ли? Не сомневаюсь, что человек вашего происхождения вправе рассчитывать на что-то большее, но ведь вы сами выбрали свой путь, как я слышал? Помощник купца из Сити, да к тому же голландца по происхождению? Довольно скромно для юноши из благородной английской семьи, не так ли? Прошу извинить меня за назойливость, но что заставило вас, Уильям, пуститься на край света? Любопытство, извинительное для молодого человека? Или были какие-то особенные причины?

— Полагаю, что ваш вопрос продиктован не одним только праздным любопытством, — спокойно сказал Уильям. — Потому что вмешательства в свои дела не потерплю даже от человека, которому подчинен в силу обстоятельств.

Хансен чуть улыбнулся.