В погоне за рассветом

— Хорошая идея, да, но ты припозднился с ней на шестьдесят с лишним лет. В тот год, когда я родился — постой-ка, это произошло по твоему христианскому летоисчислению в одна тысяча двести четырнадцатом году, — мой родной город Кайфынь впервые осадили монголы Чингисхана. Его всадники здорово напугались и разбежались в разные стороны, увидев огненные шары, которые падали в самый центр их войска, рассыпая искры, свистя и взрываясь. Монголы ненадолго остановились. Нет нужды говорить, что в конце концов они все-таки взяли город, но эта героическая защита, предпринятая городским мастером огня Кайфыня, вошла в легенду. А как я уже говорил, мы, иудеи, хорошо помним легенды. Вот почему эта история запала мне в душу, и когда я вырос, то в конце концов и сам стал мастером огня. При обороне Кайфыня воспламеняющийся порошок впервые использовали в военных целях.

— Ну а потом? — настаивал я. — Его применяли еще?

— Наш Хубилай-хан не из тех, кто пройдет мимо новых видов оружия, — сказал мастер Ши. — Даже если бы я сам этим не интересовался, он наверняка вменил бы мне в обязанность найти способ использования huo-yao в качестве снарядов на войне. Я провел исследования и, пожалуй, добился определенных успехов.

— Очень рад за тебя, — сказал я.

Но мастер огня молчал. Казалось, он колебался — выдавать тайну или нет. Наконец иудей посмотрел на меня из-под своих кустистых бровей и сказал:

— У хань есть одна история, об искусном лучнике. Он всю жизнь неизменно одерживал победы над врагами, пока не передал свое умение одному любознательному ученику, который в конце концов и убил его.

— Я не собираюсь присваивать ничьи идеи, — заметил я. — И расскажу тебе откровенно все, что знаю сам. Терпеть не могу всяческие уловки.

— Опасность красоты, — пробормотал он. — Скажи, Марко, тебе встречались большие волосатые орехи, которые называются индийскими?

Слегка удивившись подобному вопросу, я сказал:

— Да, я ел их мякоть вместе со сладостями, которые здесь подавали к столу.

— Я вытаскивал внутренность индийского ореха и наполнял скорлупу huo-yao, после чего вставлял фитиль, чтобы тот загорелся через определенное время. То же самое я проделывал и с прочными стеблями сахарного тростника. Если бросить их — рукой или при помощи катапульты — в гущу вражеской армии, то при этом высвободится энергия такой разрушительной силы, что одним-единственным орехом или куском тростника можно полностью разрушить целый дом. Если только все срабатывает.

— Чудесно, — сказал я.

— Если только все срабатывает, — повторил он. — Я использовал длинные куски сахарного тростника еще и по-другому. Вставлял один из моих летающих снарядов в длинный полый кусок тростника. Прежде чем поджечь фитиль, воин может буквально прицелиться и послать его, словно стрелу из лука, в цель, более или менее прямо.

— Остроумно, — заметил я.

— Но если только все это срабатывает. Еще я изготовил снаряды, в которых huo-yao был соединен с нефтью, с пылью «кара» и даже с навозом со скотного двора. Когда их швыряли во врагов, они горели неугасимым огнем или испускали густой, зловонный, удушливый дым.

— Потрясающе!

— Да, но опять же — если только все это срабатывает. К сожалению, у huo-yao есть один недостаток, который делает его практически неприменимым в военном деле. Huo-yao состоит, как ты уже видел, из трех мелких порошков, причем каждый из них имеет присущую только ему плотность, и все они весят по-разному. Следовательно, не имеет значения, как плотно набит huo-yao сосуд, все три элемента постепенно отделяются друг от друга. Легчайшее движение или сотрясение сосуда заставляет тяжелую селитру выделяться и оседать на дне, из-за чего huo-yao становится неактивным и бесполезным. Поэтому невозможно приготовить впрок какое-либо количество моих изобретений. Простейшее перемещение на складе — и чудо-оружие становится абсолютно бесполезным.

Он тяжело вздохнул, а я сочувственно заметил:

— Понятно. Именно поэтому и приходится постоянно быть в пути, Да, мастер Ши?

— Да. Чтобы устроить представление «пламенных деревьев» в каком-либо городе, я должен прибыть туда и все сделать на месте. Я путешествую с целым запасом бумажных трубок, фитилей и с бочонками всех трех порошков. Не так уж долго и сложно смешать huo-yao и зарядить все разнообразные снаряды. Очевидно, то же самое сделал и мастер огня в Кайфыне, когда мой родной город окружили монголы. Но разве можно проделать подобное в военное время, на поле брани, в самом центре сражения? При каждом боевом подразделении придется держать своего собственного мастера огня, и у него должны быть под рукой запасы и инструмент. И еще — ему придется быть нечеловечески быстрым и умелым. Нет, Марко Поло, боюсь, что huo-yao навсегда останется лишь красивой игрушкой. Похоже, нет никакой надежды на то, что его будут применять в военном деле, разве что для защиты осажденного города.

— Жаль, — пробормотал я. — Выходит, единственная загвоздка в том, что этот порошок имеет тенденцию разделяться на составляющие части?