В погоне за счастьем (СИ)

— Вот и хорошо, здоровый лосенок, если на своих ногах пришел, пополнение это здорово. Как к нам, в тот последний бой, прибыло пополнение, сразу видно, молодые солдатики, не обстрелянные. Пока прыгали с вертолета, некоторых тут же постреляли. Улетая, с вертолета сделали несколько прицельных выстрелов по бандитам, это нам дало небольшую передышку и мы успели перегруппироваться. А потом они начали лупить с минометов, нам сообщили по рации, что к нам идет подмога, но они напоролись на засаду и ведут бой. Когда они подойдут, и сколько их будет, мы не знали, но верили, что мы не одни, к нам идет помощь, и это предавало нам силы. После бомбежки пошла атака, первую мы отбили, да и новички собрались немного с силами, стали обвыкаться в бою. Наша медсестра Алена, бегала от одного раненого к другому, перевязывая их. Нас оставалось все меньше и меньше, а помощи не было. Я отстреливался, когда где-то с боку прорвались чеченцы, завязалась рукопашная. Тут меня и полоснул ножом бандит, целился в горло, но я увернулся, и попал в лицо. Я на время отключился, и он выстрелил в меня из автомата. Сколько я так пролежал без сознания, не помню, но видимо, не долго, так как чеченцы добивали наших раненых, кого ножом, кого пулей, а Алене еще живой кишки выпустили, она так дико кричала. Я не мог пошевелиться, и веки тяжелые чуть приоткрыты были, а лицо одна сплошная кровяная маска. Но тут послышались автоматные очереди и боевики попадали, жаль, что остальные были уже далеко, прорвавшись сквозь наш заслон. Надо мной кто-то нагнулся, я шире открыл глаза и ничего больше не помню. Очнулся я в госпитале, мне операцию сделали, и с этого дня я пошел на поправку, а вот душа моя до сих пор болит, скольких товарищей я там потерял. Мне повезло, до меня у боевиков очередь не дошла, наши бойцы помешали, а то бы лежал давно в сырой земле.

— Успокойся, Слава, я понимаю, тяжело тебе, и у меня такое же было. Только помощь во время подоспела, и тоже стольких товарищей не досчитались, такие молодые, думали жить, мечтали о чем-то.

— Ты прав, а вот у меня с этой войной оборвалось что-то, только и радуют мои лесные братья, они не предадут и не продадут. Тихо здесь, спокойно, я даже домой редко отлучаюсь, родители сами навещают меня.

— Нельзя так, Слава, встряхнись, жизнь продолжается, жениться тебе нужно.

— Только после тебя, обещаю, как ты женишься, и я тогда подумаю. Только невесты, где они, у нас в поселке свободных нет.

— Я после смерти жены ни на кого смотреть не мог, не хотел. Но ты меня расшевелил, придется пересмотреть свою жизнь. Как там вечер Женя с Егорычем коротают, хорошо заранее заведующую предупредил. Я знаю, что не положено так делать, детей на ночь в саду не оставляют, но куда деваться, особенно сейчас, зимой. А по теплу Женю с собой брать буду, он уже большенький стал.

— Тебе особенно спутница жизни нужна, чтобы не мыкался мальчишка по чужим углам.

— Мама долго жила у нас, но дома оставался один отец и хозяйство у них свое. Зовут меня к себе, но я не соглашаюсь, хотели забрать сына, я не дал, а что я здесь один делать буду, волком выть. Заговорил я тебя, отдыхай, поспи немного, а я печку растоплю.

— Хорошо с тобой, Федя, я жду тебя, как праздник, приедешь, наговоримся, и опять до следующего раза, — он вздохнул несколько раз и веки его сомкнулись, умаялся бедолага.