В погоне за тайной века

«Причина сего удивительного различия есть та, — писал Литке, — что количество льдов в каком-нибудь месте зависит не столько от географической его широты или средней температуры года, как от стечения множества обстоятельств, почитаемых нами случайными, от большей или меньшей степени стужи, царствовавшей в зимние или весенние месяцы; от большей или меньшей жестокости ветров, в сии разные времена года стоявших, от направления их и даже от последовательности порядка, в каком они от одного направления переходили к другому, и, наконец, от совокупного действия всех оных причин». [238]

Таким образом, почти полтора века назад Литке блестяще сформулировал идею о влиянии многочисленных природных явлений на ледовитость арктических морей, исследование которых успешно продолжают советские ученые. Эта идея способствовала развитию научных представлений о Ледовитом океане и никоим образом не могла отрицательно сказаться на исследовании западного участка Северного морского пути, тем более что единственная в первой половине XIX века попытка плавания Карским морем была организована при участии Литке.

1 августа 1832 года шхуна «Енисей» под командой лейтенанта Кротова покинула Архангельск и взяла курс на Маточкин Шар, чтобы дальше направиться в устье Енисея. И не вина Литке в том, что эта экспедиция бесследно исчезла, тем более что второй отряд экспедиции под начальством Пахтусова удачно закончил свои исследования, описав восточный берег Южного острова Новой Земли, пройдя несколько сот верст все тем же самым Карским морем. И наконец, Новоземельские экспедиции Литке послужили толчком к активизации промыслов в водах этого острова, что, в свою очередь, явилось своего рода подготовительным шагом к плаваниям по Карскому морю… Задержка практического освоения западного участка Северного морского пути была вызвана не чьими-то заблуждениями, а глубокими экономическими и политическими причинами. Что касается Литке, то он оказал России еще не одну услугу в исследовании Севера. Он избрал для продолжения исследований в Лапландии и Белом море Михаила Францевича Рейнеке, «этого достойнейшего и способнейшего труженика науки».

Его жизни и скитаниям посвящен следующий очерк этой книги.

ПРАВО НА ПАМЯТЬ ПОТОМКОВ

Первые шаги

Этот человек, подобно горьковскому Данко, сжег свое сердце, чтобы искры его светили всем ищущим дорогу в ночи.

Звали его Михаил Францевич Рейнеке (Рейнекен). Он родился 10 ноября 1801 года на мызе Гротгузенгоф в Венденском уезде. Его отец, [239]офицер екатерининских времен, в сражениях с турками был ранен, ему пришлось подать челобитную об отставке и поступить на службу в иркутское губернское правление. Его назначили начальником Камчатки. В Иркутске, в семье капитана артиллерии Василия Липовцева, он встретил милую девушку Марфу и сделал ей предложение. Молодые уехали на перекладных, потом на вьючных лошадях и, наконец, на судах в свадебное путешествие на далекую Камчатку.

Семь лет родители Рейнеке провели на восточной окраине России, затем еще десять жили в Иркутске, пока Франц Францевич не вышел в отставку и не уехал в Латвию, где жил его отец.

Марфа Васильевна и Франц Францевич во время беспокойной скитальческой жизни обзавелись большой семьей: у них было шесть сыновей и две дочери. Михаил Францевич был самым младшим ребенком в семье. Когда ему исполнилось 11 лет, его отправили учиться в частный пансион в Петербурге, а затем, в 1814 году, определили в Морской кадетский корпус.

Здесь он приобрел друзей — Павла Нахимова и Николая Бестужева. Он еще не знал, что эта дружба украсит его жизнь, как украсят ее тридцатилетние странствия по морям России.

М. Ф. Рейнеке.

Рейнеке был выпущен из корпуса третьим, Нахимов шестым. Их ожидали разные судьбы. Одному предстояло прославиться своими ратными подвигами в море и на бастионах Севастополя, другому — заслужить вечную признательность людей России менее известными, но не менее трудными делами — исследованиями в Белом море, на Мурмане и Балтике… Увлеченные своей страстной подвижнической деятельностью во имя флота и России, они не нашли времени жениться… А впоследствии больному Рейнеке так недоставало семейного уюта. Он чувствовал это. И когда однажды ему доложили, что один из его подчиненных офицеров просит разрешения жениться, он живо воскликнул: «Скорее, скорее пишите ему разрешение! Вот если бы я в свое время женился, то верно не был бы таким, как теперь!».