В погоне за тайной века

По окончании корпуса Рейнеке три года исполнял обязанности адъютанта 3-го флотского экипажа. В свободное время он старался пополнить свои знания. В те времена в Кронштадте не было библиотеки, он брал книги у знакомых офицеров. Зачитывался он описаниями путешествий, заучивал стихи Жуковского и Державина, ночами просиживал над томиком Шекспира, любил музыку, но больше всего любил море. Его волны с шумом разбивались о гранит кронштадтских фортов и звали в далекую океанскую даль, которую уже бороздили на шлюпах и корветах сверстники Рейнеке… Михаил Францевич не завидовал им. Ему было всего лишь двадцать лет, с каждым годом крепли его духовные и физические силы. Он верил, что пробьет и его час. А пока он поглощал одну книгу за другой и делал краткие записи о прочитанном в своем дневнике.

Три года кронштадтской жизни были периодом его возмужания и началом духовного расцвета. Они были озарены счастьем встреч с удивительными книгами и не менее удивительными людьми, которыми гордился русский флот… В это время созрело его решение посвятить свою жизнь изучению морей России, которые, пожалуй, за редкими исключениями, представляли собой белые пятна…

В марте 1821 года Михаил Францевич Рейнеке, несколько недель назад похоронивший своего отца, отправился в Архангельск, где в то время строились суда военного флота. Он оказался там в обществе своих прежних друзей по морскому корпусу, Павла Нахимова и Михаила Бестужева. Первый радовался переводу в самый северный порт России, второй был искренне огорчен и искал возможностей вернуться обратно в Петербург или в Кронштадт, но вскоре убедился, что в Архангельске живут не только талантливые и умные люди, но и очаровательные женщины. Михаил Бестужев писал через сорок лет, что два с половиной года службы в Архангельске он провел так, «что даже и теперь воспоминание о них есть мое лучшее достояние, потому что достояние человека, не имеющего ни настоящего, ни будущего, есть только прошедшее». [240]

Михаил Бестужев был переведен в Архангельск раньше Рейнеке и Нахимова и чувствовал себя старожилом. Юных офицеров архангелогородцы принимали как дорогих гостей. Их приглашали на балы, вечера, званые обеды, угощали не только семгой и водкой, но и рассказами о плаваниях поморов, начиная с древних времен и до последних лет. Сетовали архангелогородцы на упадок промыслов и жаловались на неверность карт Белого моря и Ледовитого океана. На обедах пили за успех экспедиции Федора Петровича Литке, которая готовилась к исследованию Новой Земли, желали удачи штурману Ивану Никифоровичу Иванову, отправлявшемуся из Архангельска к устью Печоры для описи ее берегов…

Друзья мечтали о дерзких плаваниях, озорничали и проказничали. Эта пора осталась в жизни Рейнеке одним из самых светлых и дорогих воспоминаний. Так, спустя двадцать лет он писал своему другу Николаю Бестужеву, приславшему первые слова привета и любви из сибирской ссылки:

«Эти строки пробудили во мне, преждевременно дряхлом и хвором старике, целый рой воспоминаний прошедшей счастливой юности… Эти воспоминания сладки, как горчица и хрен, которыми лет 30 назад потчевал брат ваш Михаил маленького Петю Козина в Архангельске. Мальчик просил горчицы, его предостерегали, что это горько, но он все-таки просил. Михаил Александрович дал ему лизнуть — слезы полились у мальчика ручьем, но он твердил — хорошо, хорошо, сладко. Простите за вставку этой сказки. Она есть плод воспоминаний былой, беспечной, здоровой юности». [241]

Спустя год друзья расстались. Рейнеке на только что построенном в Архангельске фрегате «Вестовой» отплыл в Кронштадт, Нахимов отправился в странствие вокруг света на корабле «Крейсер», а Михаила Бестужева перевели в Петербург, где он вместе с Константином Петровичем Торсоном занялся составлением плана путешествия к Северному полюсу.

Но разлука Михаила Рейнеке с Архангельском, где у него завелись добрые знакомые, оказалась непродолжительной. На транспорте «Урал» он в 1823 году возвратился в полюбившийся ему северный город. Он еще не предполагал, что пройдет только год, как начнется его подвижническая деятельность по исследованию арктических пределов России.

Любознательный и добросовестный, начитанный и энергичный, юный офицер очень скоро обратил на себя внимание своих старших товарищей.

В 1824 году Рейнеке назначили в состав Беломорской экспедиции лейтенанта Демидова. Открывалась новая страница в его жизни, знаменуя начало многолетних странствий по морям России.

18 июня 1824 года на ветхом бриге «Кетти» экспедиция покинула Архангельск. У судна был тихий ход, оно зарывалось в волнах и имело большую парусность. Матросы и офицеры ругали эту старую посудину, конфискованную у архангельских портовых властей. Она не была приспособлена для исследовательских работ, особенно таких сложных, как промер Белого моря, знаменитого своей неустойчивой погодой, частыми бурями и штормами.