В погоне за утром (Преследуя восход)

Мой призрачный заяц, хромая, поскакал налево, еще раз налево, налево и опять направо. Я помчался за ним, оборачиваясь вокруг уличных фонарей, как ребенок, для скорости. А потом новая улица открылась в неожиданно яркий свет, показавшийся мне ослепительным; сначала все, что я смог разглядеть, – были ряды белых огней, казалось, висевших в туманном воздухе, как звезды, без всякой опоры, а среди них, над огромным количеством поблескивавших отражений – высокие стволы сверкающего движения. Мои ослепленные глаза отказывались воспринимать эти танцующие, стеклянистые колонны, и только звук подсказал мне, что это фонтан. За ним, под затененным рядом арок, плясали его отражения – и сквозь них мелькнула еще одна тень, скользившая от арки к арке. Это было что-то вроде пьяццы [9], обрамленной витринами магазинов, которые теперь были темными и пустыми; я не стал останавливаться и разглядывать, что это были за магазины. Звук моих бегущих шагов эхом отдавался от крыш. Мы были на городской площади, заяц и я; ярко освещенной белыми шарами, сверкавшими с элегантных подставок из кованого железа, установленных на высоких каменных стенах, и вычурно украшенных стояков, кольцом окружавших ограду сада в самом ее центре. А по его дорожкам, подстриженным и ухоженным, скользила темная фигура, под копытами статуи, изображавшей пятящуюся лошадь, и дальше – по направлению к белой стене, возвышавшейся на всеми остальными стенами в дальнем конце площади. Три острые башни выступали из ночи, средняя – самая высокая. Три шпиля. Это было что-то вроде церкви или, вернее, собора, но странного, диковинного со своими толстыми колоннами и узкими окнами в форме арок и с часами в центре. Похоже на то, что я видел в Испании или Италии, тот тип, что они называют романеск, и если подумать, то вся площадь тоже была выполнена в том же стиле. Мы могли быть где-нибудь в Испании – правда, не совсем. Так у какого же черта на куличках я оказался? Уточню – просто где? У черта не могло быть церкви.

Флагштоки стояли голыми и пустыми. Вывески были слишком далеко, чтобы можно было прочесть их, не сворачивая в сторону. А там, в темноте, около огромной загороженной двери промелькнул объект моего преследования, колебавшийся, убегавший, стоявший в такой позе, словно собирался нырнуть внутрь – почему? Искать спасения в священном месте – от меня?

Я замедлил бег и ровной, легкой походкой стал приближаться к фигуре. До того, как смогу броситься вперед и схватить ее. Но я остановился в сомнении, и как только она это увидела, снова сделала отчаянный жест и попятилась в затененную узкую улочку за ее спиной. Я подошел достаточно близко, чтобы заметить блеск темных глаз, кусочек щеки пергаментного цвета и больше ничего. Кого я знал с таким цветом лица и глаз? Разве что…

Фигура круто развернулась и нырнула за угол. Я прыгнул за ней и нашел ее там: она стояла ко мне спиной, словно глядя в небо. Небо уже заливалось светом, и верхушки крыш выступали резкими силуэтами, но свет был белым, и он не затмевал звезды. У меня волосы встали дыбом. Когда вместо луны встает солнце, это уже достаточно неприятно. Но луна вместо солнца, новая ночь вместо рассвета и исчезновения глубоких теней – это было гораздо хуже. Я сделал два коротких шага вперед, поймал фигуру за плечо и почувствовал, как свободная легкая накидка, почти шаль, упала с ее головы. Она резко обернулась.

– Простите, – по-идиотски заикаясь, пробормотал я, как человек, остановивший не то лицо, поспешно озираясь в поисках той самой тени. Лицо под длинными волосами было лицом мужчины, морщинистым, костлявым и тошнотворно бледным, яркие губы – тонкими и плотно сжатыми. – Я думал…

И тут его глаза встретились с моими. Их злобный блеск вонзился в меня, острый, как алмаз, и обдал меня холодом – это был торжествующий взгляд карточного валета. И я видел это лицо раньше! Но где? Только мельком – красная машина, бешено несущаяся… Тонкие губы раздвинулись в беззвучном хриплом смехе, издевательском, жутком. Инстинктивно я выхватил меч и поднял его, словно пытаясь отразить удар, но человек-тень только отпрыгнул назад и бросился бежать. Я помчался за ним, теперь уже в ярости – ярости, питаемой страхом. На сей раз ни от чего не надо было уворачиваться, не надо было хромать; улица была прямой, и он побежал очень быстро, промчался один квартал и – через дорогу, против света, еще квартал – а я бежал на расстоянии не более длины моего меча от его ног. До тех пор, пока в середине третьего квартала я обнаружил, что его нет. Я резко остановился, споткнувшись, стал дико озираться, рубанул воздух – пустоту. Потом подавился от быстрого потока какого-то гнусного запаха, похожего на рвоту. И все; он исчез.

Что он затевал, кто бы он там ни был: хотел заставить меня заблудиться? Подумал бы хорошенько, черт бы его побрал. Я был готов к этому. Я запоминал каждый поворот. Я знал, откуда мы прибыли, и где должна быть река. Где бы я сейчас ни находился…