В погоне за Зверем

Быстро Маслов хоронил в себе чувства, которые терзали его душу последние несколько лет. Достаточно было отрезветь, чтобы избавиться от любви к женщине и от боли по убитому ребёнку. Меня это, как женщину, задело за живое. Может, потому что когда-то сама пережила подобное? Только по другую сторону любовных баррикад. И доносы на Шумского, как я поняла, он строчил по пьяни. Трезвый Маслов был абсолютно другим человеком, менее эмоциональным, но хамство из него перло в любом состоянии.

– Говно вопрос, Лисовская, к вечеру напьюсь, – и чуть качнулся ко мне.

Я отступила, выставив руку, чтобы пресечь неприятное мне сближение. И в это самое мгновение раздался звонок. Мы замерли. Вслушиваясь в шорохи за дверью я впервые, всего лишь на секунду, утонула в глазах малознакомого мне мужчины. Никогда не видела таких красивых зелёных глаз. Даже постепенно расширяющийся зрачок не смог поглотить их чистоту.

– Ждёшь кого-то? – громыхнул, не таясь, Маслов.

Я вздрогнула, выплывая из гипнотической зеленной трясины.

– Нет, – замотала головой, вспомнив, что дала Доронину сегодня выходной.

ЭПИЗОД 2.

В дверь снова затрезвонили и Маслов отошёл в сторону, уступив мне дорогу. Не медля, я ринулась открывать ещё одному непрошеному гостю. И каково же было моё удивление, когда передо мной предстал Гончар. Парень топтался в коридоре, прижимая к себе лукошко, прикрытое кухонным полотенцем.

– Ванюша, – улыбнувшись, выдохнула я.

Парень смутился и опустил глаза на гостинец от матери.

– Это я… это мне… это… , – заикаясь, попытался объяснить причину своего утреннего визита.

Я была тронута не сколько желанием Тамары Николаевны отплатить мне вкусным завтраком за Доронина, сколько тем, как её сын обнимал лукошко. Вроде взрослый парень, при форме и не исключено, что в своё время будет при высоких погонах, а мнется под дверями, как вчерашний школьник. А Ваня и был вчерашним школьником. Пришёл к взрослой тёте с пирогами и, тщательно подбирая слова, прячет стыдливо голубые глазенки. Одно сплошное умиление. И эту милую невинность втоптал в грязь вышедший в коридор Маслов. Он демонстративно застёгивал пуговки на гимнастёрке, лениво подходя к нам с Ваней.

– О, Гончар! – приветственно удивился мой нагловатый гость. – Случилось чё?

Ванюша выпрямил спину и по-волчьи исподлобья посмотрел на Маслова. Парень был не рад их неожиданной встрече. Но и не испытывал страха перед грозным сотрудником местного НКВД. Одной мне становилось неловко от всего происходящего. Мелькнуло ощущение, что меня в этом коридоре делят, как вещь. И в молчаливом поединке взглядов побеждал опыт взрослого мужчины. Ведь в глазах Гончара были неопровержимые факты: Алеся Яновна растрёпанная, а Маслов не успел застегнуть портупею. Молодому милиционеру больше ничего не нужно, чтобы сделать свои неутешительные выводы: они любовники.

Обидно. Только вот кому обидно? Гончару? Мне было обидно, смотреть на разочарованного Ваню и самодовольного Маслова. Этому гаду хватило наглости выставить желаемое за действительное. Выйдя в коридор не по форме, Маслов дал понять наивному пареньку, что после вчерашней ночи я принадлежу ему. А тот в силу своей неопытности поверил!

Оправдываться? Зачем? Я не сказала ни слова в свою защиту. Оставила всё как есть: Гончара со своими выводами и Маслова со своим нахальным торжеством. Пусть где-то там в груди кошкой царапалась обида, зато я не опустилась до идиотских оправданий: почему в моей квартире мужчина. Да и кто такой мне Гончар, чтобы я перед ним распиналась в объяснениях?! Никто! И я отошла в сторону.

– Ничего не случилось, товарищ капитан, – запоздало ответил Ваня, бегло проводив меня взглядом.

– А чего пришёл? – подходя ближе, с ехидцей в голосе интересовался Маслов.

– Пирожки Алесе Яновне от мамы принёс.

– Пирожки от мамы – это хорошо! А то на кухне шаром покати. Да, Леся? – фальшиво пожурил меня Маслов и потянулся за лукошком.

Гончар крепче прижал к себе гостинец, отчаянно запротестовав.

– Это не вам, товарищ капитан, а Алесе Яновне!

– Гончар, не будь дураком, иди работай! – сказал Маслов и дёрнул лукошко на себя.