В погоне за зверем

Павел посмотрел на небо. Оно было безоблачным и спокойным. Солнечные лучи проникали сквозь ветви и падали ему на лицо. День был в разгаре.

Наконец человек вновь остановился и сказал:

— Отдохнем.

Павел приставил ружье к сосне и снял котомку. Он выбрал хорошее место для стоянки. Здесь посреди леса возвышался холмик, за которым можно было спрятаться от ветра. Человек извлек из котомки топорик, старый, но острый. Он достался Павлу еще от отца и был дорог как память.

Нарубив веток, охотник вырыл в снегу ямку. В старом ельнике нашел высохшую прошлогоднюю траву. На дно ямки бросил ветки потолще, а поверх веток накидал сухую траву, тоненькие прутики и бумагу, которая всегда была при нем. На промерзшие ветки пришлось истратить не одну спичку. Костер, наконец, разгорелся, и Павел принялся отогревать руки.

Пес передними лапами уперся в сосну неподалеку и, глядя вверх, громко лаял. Человек посмотрел на дерево и увидел там серую белку. Она сидела на ветке и, испуганно прижав голову, смотрела на пса.

— Отстань от белки, Байкал, — сказал Павел. — Иди лучше, погрейся.

Пес посмотрел на хозяина, затем последний раз громко тявкнул на белку и побежал к Павлу. Улегся рядом с ним и вытянул лапы. Горящие ветки тихо потрескивали в ямке. Павел достал из котомки кусок вяленого мяса и краюшку хлеба. Все это поделил на две части и одну отдал псу. Байкал с радостью принял угощение. Павел тоже приступил к еде. Быстро съел все, что у него было, и мечтательно закрыл глаза. Пес с благодарностью и надеждой принялся лизать руки хозяину.

— Извини, дружище, больше у меня ничего нет, — сказал Павел.

Неожиданно охотник услышал какой-то шум, а затем рык. Байкал вскочил и тоже зарычал, шерсть у него встала дыбом. Павел поднял глаза к вершине холмика и увидел, что оттуда выбирается медведь. Это был не холм, а берлога, и охотник со своей лайкой разбудили ее обитателя.

Медведь вновь страшно зарычал и направился вниз, к Павлу.

Тот вскочил на ноги, но не мог двинуться с места, и как завороженный смотрел на зверя. Мохнатый гигант быстро приближался. Он продолжал громко рычать, и казалось, что его ужасный рык разносится по всему лесу. Краем глаза Павел увидел, как с деревьев сорвались птицы и полетели прочь.

Байкал кинулся на медведя. Он вцепился зверю в бок, но медведь откинул его, и пес жалобно заскулил. Павел хотел было броситься к ружью, стоящему возле дерева, но не успел. Медведь оказался уже рядом. Зверь ударил человека могучей когтистой лапой в грудь и тот упал. Ощутил резкую боль и почувствовал, как одежда намокает от крови. Он хотел встать, но медвежья пасть уже нависла над ним. Человек увидел огромные острые зубы, готовые вцепиться ему в горло. В этот момент пес впился в лапу зверя. Медведь взвыл и повернул голову. Павел схватил лежащий рядом топор — и услышал жалобный стон своего четвероногого друга.

Медведь отбросил пса в сторону и встал во весь рост. На задних лапах зверь казался поистине огромным, его тень падала на Павла, а он сам будто закрывал своей тушей солнце. Хищник поднял когтистые лапы и опять зарычал. Не теряя времени, Павел собрал все силы и, размахнувшись, ударил медведя топором между глаз. Удар был такой сильный, что топор застрял у косолапого в голове. Павел отпустил рукоять и отпрыгнул назад. Медведь сделал два шага — и рухнул. Он был мертв.

Павел подбежал к псу. Байкал тяжело дышал, и из его разодранного горла сочилась кровь, и снег вокруг становился алым. Человек упал на колени и погладил своего умирающего друга.

— Бедняга, ну и досталось же тебе.

Пес, не поднимая головы, продолжал хрипеть.

— Спасибо тебе за то, что спас меня. Ты был моим лучшим другом.

Человек медленно поднялся. Подошел к дереву, где стояло его ружье и, взяв его, приставил дуло к голове пса.

— Прости меня, что все так получилось. Спи спокойно, Байкал.

Павел спустил курок. В глазах его стояли слезы.

Он отвернулся. Грудь болела, Павел чувствовал, как по телу сочится кровь. Он снял разорванный полушубок и разделся до пояса. Мороз впивался в кожу, но нужно было перевязать рану. На пса Павел старался больше не смотреть, слишком больно и грустно это было.

Порезы оказались неглубокими, но длинными — они шли через всю грудь. Павел протер их снегом. Разорвал рубашку на полосы, перевязался и вновь оделся. Вытащил топор из черепа медведя и, обтерев, убрал в котомку. Котомку и ружье закинул за спину. Взглянув на тело пса, произнес:

— Прости, Байкал… Я достану этого волка, обещаю…

И, развернувшись, он пошел дальше по волчьим следам, теперь уже в одиночестве.

Волк бежал на трех лапах и лишь изредка осмеливался наступить на правую, подстреленную. И когда он это делал, во всем теле возникала резкая боль. От этой боли ему хотелось скулить, но он всякий раз сдерживался, стискивал зубы и бежал дальше. Волк был вымотан, но понимал, что чем дальше уйдет, тем больше у него шансов на спасение.