В поисках апполона.

Мой конь дернулся, и я чуть не вылетел из седла, однако вовремя удержался и осознал вдруг, что я уже один и лошадь моя несется вскачь, а в руках у меня фотоаппарат, так что я почти и не держусь. Ясно стало, что, для того чтобы не отбить себе все окончательно и не свалиться, нужно пружинисто привстать на стременах и сохранять равновесие, однако с непривычки это не слишком хорошо получалось. Наконец кабаны стали ближе, я сделал несколько снимков, но, как это бывало уже не раз при фотографировании именно крупных животных, не почувствовал особого волнения.

Куда больше я волновался всегда, если фотографировал, например, крошечного жука, или паука, или стрекозу, даже просто цветок на обыкновенной лесной поляне. А то и вовсе на газончике в городском дворе.

Впрочем, еще Гете сказал: труднее всего разглядеть как раз то, что находится у вас перед глазами…

В общей сложности мы были в седлах около восьми часов. Прошли за это время что-то около тридцати пяти километров по северо-восточной части заповедника Кызылсуйский. И я, и Соттар под конец путешествия не чаяли, как оказаться на своих ногах на надежной земле. Особенно хотелось сойти с лошади, когда спускались вниз по крутизне: держаться в седле тогда было труднее всего. К тому же мы оба опасались, что некоторое время не сможем вообще сидеть. Как ни удобно было седло, однако к концу путешествия я обнаружил у себя довольно внушительную ссадину, из которой сочилась кровь, — кожа была начисто стерта. Забегая вперед, скажу, что последние болячки отвалились только в Москве…

Но все это, конечно, чепуха. Самое главное — я впервые в жизни ездил на лошади! По горам! И так долго! Под конец, сидя на лошадях, мы даже форсировали реку вброд. Честно говоря, было жутковато: ледяная вода неслась с сумасшедшей скоростью, она была по грудь лошади, и если случайно сорваться, то… Но все обошлось! Мы вернулись в контору усталые, однако без потерь. Меня так и распирало от гордости.

Но вот что было странно: мы не встретили ни одного Аполлона. Я смотрел внимательно и не мог проглядеть. Кабанов мы опять видели, раз где-то вдалеке промелькнули козы. А вот Аполлонов не было. Хотя мы даже достигли линии снегов. А потом спустились к реке. Но ни одной солнечной бабочки из рода Парнассиусов не пролетало в пределах видимости.

После нашего благополучного возвращения Салим Содыкович устроил обед, на котором в полном составе была делегация Ташкентского телевидения во главе с доблестным новообращенным верховым Соттаром Далабаевым, несколько егерей, главный лесничий Хамид Назаров, лесник Парда Рустамов, сам Содыков и я, тоже новообращенный. Это был прекрасный обед с восседанием на подушках вокруг кошмы, на которой теснились местные кушанья, и мы пили что-то легкое, хмельное, однако весьма в меру, что отвечало мужественному и аскетическому духу нашего похода. И Салим Содыкович как гостеприимный хозяин провозглашал тосты в честь гостей, а мы отвечали короткими благодарными речами. И только одно обстоятельство несколько мешало безусловной радости нашей с Соттаром: мы не могли сидеть, а пытались устроиться как-нибудь на боку…

А потом Салим Содыкович показывал небольшую плантацию саженцев деревьев рядом с конторой — крошечные деревца арчи, клена, жимолости.

— По два гектара арчи на склонах высаживаем каждый год! — с гордостью говорил Салим Содыкович. — А еще продаем саженцы — в этом году пятнадцать тысяч саженцев продали…

Однако при всем богатстве наших переживаний ни Соттара, ни меня не удовлетворили результаты конного похода. Соттар по секрету — чтобы не обидеть хозяина заповедника — сказал мне, что животных здесь, по его мнению, очень мало: «Что же тут снимать?» А я по-прежнему с удивлением осмысливал тот факт, что Аполлонов-то мы так и не встретили.

Тем не менее я с гордостью шагал в лагерь своей родной экспедиции, а в сопровождающие Салим Содыкович выделил мне егеря Игемберды. От лошади, которую также хотел щедро предоставить мне директор, я поспешно отказался.

Как приятно иногда вернуться к самому надежному все-таки способу передвижения — на своих двоих!

Мои друзья уже начали обживать пустынный каменистый берег. Правда, при ближайшем рассмотрении он оказался не совсем пустынным: несколько кустиков барбариса, тощие заросли гребенщика, кое-какие травы. Встретили меня радушно. Как и в старом лагере, по ту сторону перевала, мне была поставлена раскладушка в палатке начальника экспедиции. Прошлая ночь, по словам всех членов экспедиции, была спокойной. Однако весьма холодной.

10.