В поисках Белого города

— Идем, — кивнула она. И мы пошли. Мы шли по лесу, и она рассказывала мне о деревьях. Я не переставал удивляться, оказывается лес, и дома, были — одно единственное дерево. Никке показала мне тоненький прямой высокий ствол, ветви которого раскинулись широким зонтиком у самого неба. И из конца некоторых сучьев опускались усы, которые дотрагиваясь до земли, пускали корни и становились стволом. Такое дерево по моим подсчетам могло занимать до гектара земли. Раттерианцы, научились из таких усов-стволов делать дома, а из отростков плести крыши.

Я думал, что уже ничему не удивлюсь, но когда Никке мне показала растение, которое они называют Липучкой, я был просто сражен. Вы только представьте себе растущие у земли ползущие растения с четырьмя продолговатыми небольшими листиками, собранными в мутовки. Растет у воды. И вот если воды растению нет, оно начинает выкидывать усы в поисках влаги, два листика тут же поворачиваются к земле, на глазах покрываются серебристыми пушком-усиками, которые прикрепляют листья к земле с такой силой, что даже мы вместе с Никке не смогли оторвать растение от камня. Но добравшись до воды, усы, расположенные на земле моментально засыхают, а растение, угнездившись на новом месте, опять приобретает свой естественный вид: низкие ничем не примечательные листочки у самой земли.

А потом мы сидели на огромном корявом дереве, ветки которого были такой величины, что по ним легко могла проехать легковая машина. Оно жило тысячи лет, а когда приходила пора умирать, из-под его коры начинал сочиться красный сок, который раттерианцы собирали и использовали в хозяйстве. А потом оно начинало петь, то есть кора сжималась, издавая протяжный и тонкий свист. Тогда древляне — раттерианцы, которые жили в лесу, называли себя древлянами, — приходили петь песни умирающему дереву. И после его смерти, позволяли себе делать из него те чудные скамейки, столы и двери и даже пол, чтобы оно смогло еще тысячу лет пожить, а не сгнить просто так. Они считали, что так продлевают жизнь своим исполинам, так как древесина была такой крепкой, что не портилась и не трухлявилась еще тысячи лет.

— А вас какой лес? — спросила Никке.

— Мой лес, — стал рассказывать я, — тоже густой, как и ваш. Только там, в основном, растут деревья, вместо листьев у которых иголки. Есть иголки мягкие, эти деревья мы называем лиственницами, зимой эти деревья скидывают свое убранство как обычные деревья листья. А есть вечнозеленые, с твердыми и колючими иголками…

— Такого не может быть… — раздался детский голосок.

Я вздрогнул. И вопросительно посмотрел на Никке. Она смутилась:

— Это моя стража, — нехотя сказала она.

Заглянув за ствол дерева, я увидел на соседней ветке четверых мальчишек лет по шесть, и маленькую девочку лет четырех, которые во все глаза смотрели на меня.

— Суровая у тебя стража! — улыбнулся я. — Ты, что боишься меня?

— Она не боится, — ответил за девушку мальчик, — просто ты — мидгардец, и мы не знаем, что у тебя в голове!

Я сделал суровое лицо, позвал мальчика к себе, тот быстро уселся около меня: — Я скажу тебе по секрету, что у меня в голове, хочешь?

— Хочу! — Лицо мальчика было серьезно-любопытное.

— Я наклонился к нему и прошептал довольно громко: — Мозги…

— Да, ну, — воскликнул он, — как у нас?

— Я тоже хочу знать, — захныкал голос с ветки, где остались сидеть остальные дети. — Отстань, малявка, говорили тебе, чтобы дома осталась! — отозвался другой детский голос.

— Значит, так! Девочек обижать нельзя, — еще более суровым голосом, сказал я, обращаясь к малышне. — А то они вырастут и страшно отомстят.

— А сейчас можно отомстить? — тут же поинтересовалась девочка.

— Нет. Сейчас пока нельзя!

— А почему?

— Потому что, пока мальчишки бегают быстрее. А вот когда ты вырастишь, ты сможешь их догнать и заарканить одним взглядом.

— Нет, — поправила меня девочка, — арканить взглядом нельзя, нужна веревка…

Никке весело рассмеялась. — Можно, они с нами посидят? — спросила она.

— Конечно, идите все!

И вот уже около нас сидела и щебетала ребятня, выясняя кто сильнее и ловчее.

И тут мне голову пришла забавная мысль, как отвлечь ребят, и еще немного посидеть вместе с Никке наедине.

— Хотите узнать, кто из вас сильнее? — поинтересовался я.

— Мы все равные… — важно ответил мальчик, который подсел к нам первым.

— На моей планете, есть такая игра, — перетягивание веревки. Вот сейчас и узнаем, равные вы, или нет.

Я стянул с себя кушак, подергал его, выдержит ли, спустился с дерева, на расстоянии четырех метров нарисовал на земле две полоски. Подозвал мальчишек и объяснил правила игры.

Мальчишки сообразили быстро. Схватили свои концы и стали тянуть. Они пыхтели как паровозы, супились, но силы были, действительно, равны.

Оставшиеся двое подзадоривали своих товарищей.

— Если не у них не получается, — сказал я им, — вы тоже можете вступить в игру. Только, чур, по одному с каждой стороны.