В поисках Белого города

Старший молчал. Я продолжил: — Тогда ты ответь мне, почему за столько лет, что вы живете рядом с гырхами, вы так странно себя ведете? Даже не попытались найти с ними общий язык. Лично мне они очень нравятся.

— С кем с гырхами? — ужаснулся Младший. — Они не подпускают нас к себе.

— А что было сегодня? — повернулся я к мальчишке.

Он потупил глаза: — Ну, ты сам полез к ним… они… — и вдруг вскинул на меня глаза: — Не знаю!

Старший тяжело вздохнул: — У нас есть информация, что давно, очень давно, когда мы только пришли на эту планету. Люди обидели гырхов, и они объявили нам войну. Почти весь род погиб, они не жалели, ни женщин, ни детей. И только после того, как старшая мать отправилась к ним, и попросила прекратить смертоубийство, и дала слово, что ее дети никогда не придут на территорию, которую занимают гырхи, они прекратили убивать людей. Мы умеем держать слово.

— Но они живут рядом с вами. Неужели никому никогда не захотелось пообщаться с ними? — удивился я.

— Мы умеем держать слово! — повторил Старший.

— А они приходят к вам, к людям? — задал я мучивший меня вопрос.

— Гырхи очень любопытны, они роют норы и часто появляются в наших хранилищах. Ничего не трогают. Но по этим норам приходят другие животные, которые портят наши запасы. Поэтому мы опасаемся их присутствия, и стараемся обезопасить себя. Но сами никогда не ходим туда, где живут гырхи.

— Поразительно! Вы совсем не любопытны! Наши ученые давно бы начали изучать их.

— А ты уверен, что это понравилось бы гырхам? Вспомни Дона!

Я опустил голову. Старший был прав. И в тоже время, я не мог признать такое равнодушие к братьям меньшим, за единственно правильное поведение.

— Коста, расскажи о гырхах, — попросил Средний. — Почему тот самец был рядом с тобой?

И на этот раз, я рассказал все. И моем подозрении о чипе, который доктор посадил в голову Дана, и о его реакции, и даже о том, как я голый носился с щенками. Принцесса, закрыв рот рукой, захихикала, наверное, представила себе эту картинку, мужчины только улыбнулись. А потом, я рассказал, как Дан спас мне жизнь, не дав покончить с собой, и вывел к ним.

— Он не имел права, останавливать тебя, — вдруг сказала Принцесса, — решение человека уйти из жизни — это только его решение. И никто не вправе останавливать его.

— Прости, Дана, — засмеялся я, — он не знает ваших традиций, он живет согласно своим обычаям.

— Так это ты выл вместе с ним, — вдруг спросил Средний, — я слышал накануне вой, один голос был гырха, а вот второй… твой?

Я кивнул.

— Зачем? — Средний широко раскрыл глаза, и его красивое бледное лицо странно передернулось.

— Мне было плохо! К своим вернуться не хотел, идти к вам — глупо, я для вас — враг. Просто хотел умереть свободным. А мне не дали. И когда он завыл. Вдруг что-то во мне зашевелилось, и я сам не знаю почему — присоединился к нему. Самое странное — мне стало легче. А вспоминая сейчас все, что произошло, мне стыдно!

— В чем тебе стыдиться! — закричал Старший, да так громко, что перепугал уснувших над нами зверей, и они с шумом бросились наутек.

— Своего минутного порыва слабости, — признался я.

— Коста, я не понимаю тебя! Ты какой-то ненормальный! Тебе нечего стыдиться! — прошептал Средний.

— Есть чего, — холодно ответил я, — гырхи оказались умнее меня, добрее, порядочнее, сильнее, чище в своем восприятии мира, если хотите. А я — человек, считающий себя венцом творения, показал себя каким-то испуганным щенком! Хватит об этом! Я не хочу больше говорить.

И отвернувшись, замолчал. Больше никто в эту ночь не произнес ни одного слова. Но я чувствовал, меня не поняли. А я не понимал их! Я не смог, а может быть, не захотел сказать истинную правду, о том, что мне стыдно за то, что я мидгардец! И не важно, что не я убил Дона, убили мои соплеменники. Они одной со мной крови! И я чувствовал жуткую, раздирающую душу боль обиды, за все, что натворили мидгардцы на Раттее.

На этот раз горная гряда была небольшой, и к концу дня мы спустились на землю. Идя между высоченных деревьев, я любопытством осматривался кругом.

— Мы идем по бывшему руслу реки, — неожиданно сказал Младший.

Я с сомнением посмотрел на него: — Ты уверен?

Он кивнул: — Я из клана озарян, — сказал он, я всегда чувствую воду.

И тут впереди среди деревьев показался просвет. И мы очутились на берегу широченной реки, на берегу которой виднелись развалины города. Мои спутники нахмурились, настроение у них упало. Я понимал их. Может быть, впервые они лично увидели то, что еще каких-то полтысячи лет назад было процветающим городом. Развалины впечатляли своим великолепием. Представьте себе обтесанную глыбу с метр шириной, в которой были вырезаны стебли и листья. На одном таком листочке вполне мог расположиться дог. Хотя первое впечатление от этого камня была хрупкость. К такому несоответствию формы и первичного восприятия я уже стал привыкать. Раттерианцы были мастера своего дела.