В поисках Белой ведьмы

– Ты знаешь, что мой отец – император из династии Храгонов. Я зачат от его семени и ношу его титул, но нас ничего, кроме этого, не связывает. Он женился на моей матери, когда она была совсем юной. Она была его первой женой. Они состояли в двоюродном родстве, и оба принадлежали к династии Храгонов, но она была так же горда, как и он, а ему не нравилась ее гордость. Не нравится она ему и сейчас. После меня у них не было детей. Я думаю, это она позаботилась, чтобы не было. Потом он удалил ее и выбрал себе другую жену, чтобы сделать ее Императрицей Лилий. Она принадлежит не к королевскому роду, а к одному из жреческих семейств. Эта сука родила ему трех мальчиков. Сейчас он и с ней не живет, но она по-прежнему остается при нем, действуя как сводня, подбирая ему мальчиков и девочек, которые едва научились ходить. Из двух императриц моя мать – изгнанная жена – считается второй. Меня он лишил прав в пользу первого сына от своей второй жены, этот сын Баснурмон и считается наследником. Вот и камень преткновения. Весь город знает, что с обеих сторон – и по мужской и по женской линии – я чистокровный потомок Храгона, масрийского завоевателя. Баснурмон только по отцу считается Храгоном, его мать из семьи священников – не в счет. Он этим озабочен. Всю мою жизнь вокруг меня плетутся заговоры. В Цитадели среди джердов я в большей безопасности, чем в императорском Малиновом дворце. Предполагаю, что, услышав о нашей дуэли, Баснурмон тоже захотел сказать свое слово. Он думал, что сегодня ночью ему удастся навсегда от меня избавиться. Поле Льва – хорошо известное место дуэлей, и для его собак не составило труда найти меня здесь. А я был так глуп, что об этом даже не подумал.

– А если он узнает, что не избавился от тебя?

– Я не знаю, Вазкор. Он никогда не действовал столь открыто. Сегодня он многим рискнул, и ему не понравится, что он проиграл. А что касается императора, он опять посмотрит на это сквозь пальцы.

За нашими спинами послышалось бренчание сбруи и кольчуг, и между деревьев показались наездники с закрытыми масрийскими фонарями. Сорем улыбнулся.

– Судя по звуку, это Яшлом и еще кто-нибудь из моего джерда. Они опоздали на пару минут, если, конечно, это не за тобой. Как бы то ни было, нас в безопасности доставят в Цитадель.

Группа солдат натянула поводья, и первый из них позвал Сорема. Даже за шпионами следят шпионы, и эти солдаты должны были помешать людям Баснурмона, хотя, как заметил Сорем, они явились слишком поздно. Они осмотрели мертвых и подобрали своих. Капитан Яшлом привел белую лошадь Сорема, и он, вежливый и полный благодарности, предложил ее мне.

Я поблагодарил его и сказал, что не хочу нарушать масрийские законы и ездить на белой лошади, и добавил, что я вполне могу сам добраться до города и, как он мог заметить, в силах себя защитить. Мне к тому же не очень хотелось возвращаться домой в сопровождении военного эскорта, я слишком увяз в интригах и заговорах Небесного города, и мне это не понравилось.

Сорем кивнул, видимо, поняв мое решение. Он отвел меня с сторону и сказал:

– Я жив благодаря тебе. Мы встретились, как враги, но с этим покончено. Я не забуду, что ты сделал этой ночью. – Он протянул руку, которую я пожал на масрийский манер. Затем он вскочил на лошадь и уехал со своими людьми в Цитадель, к сомнительной безопасности. Завтра она услышит, эта синеглазая императрица, что он выжил благодаря мне.

Я не боялся, что из темноты появятся еще какие-нибудь враги, и, поднявшись вверх по склону к святилищу неизвестной богини, сел там, чтобы подумать. Мои мысли были достаточно бессвязны. Казалось, этот южный город вознамерился поймать меня и держать подальше от моей цели. Женщины, заговоры… С какой-то жестокой горечью я вспомнил верность людей Сорема, четверых погибших за него на поле, других, которые налетели на нас с напряженными, злыми лицами, готовые защищать его. Я вспомнил воинов из племени, даже тех, вместе с которыми я сражался на развалинах Эшкира и которые так быстро забыли меня. Я очень часто сознавал, что у меня не было человека, которому я мог бы довериться, да и сейчас нет. Акула Чарпон и Длинный Глаз мертвы, и даже Лайо, мой раб, сбежал.

Затем, посмотрев туда, где за полосой обрыва тонкой линией виднелся океан, я отложил свои размышления: там появился зеленый огонек, и вокруг него двигались тени. Ко мне кто-то шел.

Сила, мое оружие, наполняла меня. Я подобрал также короткий кинжал одного из убийц в черных плащах, и приготовил его. Вскоре я разглядел того, кто карабкался ко мне впереди всех, – это был Лайо.

Он поднял руку и крикнул мне на симейзском:

– Повелитель! Подождите, господин Вазкор! – Последние несколько ярдов он пробежал и бросился передо мной на землю. – Ваша Сила, – сказал он, – я испугался вашей Силы и убежал.

– Я думал, ты испугался четырнадцати человек с ножами.

– Нет, повелитель, – он поднял голову и посмотрел на меня. – Я видел, как вы убили их.

– Кого ты привел с собой?