В поисках человечности (СИ)

Комментарий к Глава 1. Добро пожаловать в Берлин. Рукопись 02. Солдат и солдат [1] Кёпеник (нем. K"openick) – административный район Берлина на юго-востоке города в составе административного округа Трептов-Кёпеник, расположенный у слияния Шпрее с Даме. Самое раннее документальное упоминание названия Copenic датируется 1209 годом. Расположен в пятнадцати километрах от старого Берлина.

[2] Гамбург (нем. Hamborg) – второй по величине город в Германии (после Берлина).

[3] Потсдам (нем. Potsdam) – Столица федеральной земли Бранденбург. Расположен на реке Хафель и на берегах нескольких соединённых между собой озёр, в двадцати километрах к юго-западу от Берлина.

[4] 0,5 лиги = 2,4 км

[5] Род – старонемецкая мера длины. 137 род = 0,5 км

[6] Род – старонемецкая мера длины. 274 род = 1 км

====== Глава 1. Добро пожаловать в Берлин. Часть 09. Игры ======

Беты (редакторы): Джермейль.

Soundtrack: Puscifer – The Humbling River

Фридрих II¹ 28 августа 1756² года первым начал военные действия, внезапно вторгшись в союзную с Австрией Саксонию и оккупировал её. 9 сентября Пруссаки, под командованием своего короля, окружили саксонскую армию, стоявшую лагерем под Пирной.

(Берлин, 12 сентября 1756 год) Пятница. (Дмитрий)

Он был слишком голоден, чтобы сдерживаться. Уже трое суток его гуль, отправленный по срочным делам Вильгельма, не появлялся в его имении и не приносил ему еды.

Дмитрий был голоден еще задолго до этого, но забыл напомнить слуге о крови, и теперь, слоняясь по улицам мокрого, пропитанного осенним дождем города он искал жертву, любую. Лишь бы утолить свою жажду.

Случайные прохожие, удивленные взгляды. Даже не смотря на позднее время и темноту, Берлин жил своей жизнью, наполняя улицы шумом и суетой.

Проститутка возле старой кирпичной мастерской. Наверняка жена мастера и мать множества детей. Нет. Он не может ее убить. Трубочист, короткая лесенка на плече. Он приставил ее к стене и взбирается на дом, если быстро подбежать к нему, он даже не успеет крикнуть. Молодой, слишком молодой, чтобы умирать. Тяжело. Не пойдет. Священник у западной церкви, почти у самой стены, мало свидетелей, близко к границе. Стар, бесполезен.

Дмитрий следил за пожилым мужчиной, которой методично натирал порожек бедной церквушки. Уже почти час ночи, а он все еще работает. А завтра ему в шесть надо будет подняться, чтобы провести церемонию, поднять сонных послушников, отправляя их готовить беднякам бесплатный обед. Объедки в церковь собирали с местных булочных. Дмитрий старался отгонять эти мысли. Замерев над склонившимся человеком в дюйме[3], он вглядывался в его усталую ауру, рассматривал сплетение чувств, эмоций и яркие вспышки ударов сердца.

Тук-тук. Тук-тук. Чарующе. Слегка погладив его по плечу, он заставил его замереть и, отдернув тугой воротник рясы, припал к его шее. Горячая, сладкая кровь. Он обожал пить из живого тела. Самый божественный вкус, когда-либо доступный – живая кровь. Он наслаждался, спеша выпить как можно больше, прежде чем его яд уничтожит всю оставшуюся жидкость в венах, спеша высосать все до последней капли...

Мужчина упал чернеющим трупом к его ногам. Слишком хорошо. Слишком. Мало. Дмитрий не насытился. Еще. Еще. Оглядевшись, вампир вошел в церковь. У алтаря, протирая лбом камень, молился подросток. «Жалко. Но теперь все равно». Кровь раззадорила Носферату, и муки совести отступили на задний план. Они будут тревожить его завтра. Снова, как и прежде. Легкое касание и парень попадал под действие его приказа. «Замри». Даже не нужно произносить это вслух. А потом кровь. Молодая вкуснее, свежее. Без привкуса табака и сивухи. «И старик смеет называть себя священником? Смел». Дмитрий забылся в наслаждении. Прекрасно. Божественно. Тут, в доме Бога, все должно быть божественно. Скрип двери...

Подняв глаза, вампир увидел ускользающую в соседнюю комнату тень. «Черт! Свидетель».

Бросив тело, Дмитрий поспешил за убегающим послушником. «Почему они не спят ночью?». Быстро, как молния он пронесся по длинному коридору, ведущему на кладбище. Еще шаг и он на улице.

На залитой лунным светом поляне, усеянной крестами и могильными плитами, стояла красивая женщина в плотно ушитом военном костюме. Коротко остриженные волосы разметались по лицу, гладкому и прекрасному, как сама луна. Она была не высокая, примерно пять футов[4], узкая, казалось бы, хрупкая и нежная. Но это была Палач Берлина, и недооценивать ее было бы ошибкой. В одной руке она держала черный труп священника, второй сжимала сломанное тело сбежавшего испуганного мальчишки.

Замерев перед ней, Дмитрий принял обычный облик, с которым появлялся в обществе – подросток лет семнадцати, хилые выпадающие белые волосы, бледное лицо в оспинах с орлиным носом и кривыми звериными зубами, усыпающими челюсть в несколько рядов.

— Катерина, какая неожиданность! — Произнес он, быстро обдумывая дальнейшие действия.

— Ты устроил жуткий беспорядок.

— Конечно же, я все уберу! Безупречно и девственно.