В поисках человека. Очерки по истории и методологии экономической науки

Социологический человек ориентируется на ценности и нормы, ведет себя в соответствии с теми ролевыми ожиданиями, которые на него возлагает общество, зная, что за выполнение своих ролей он будет награжден, а за невыполнение – наказан. Способы, которыми социологический человек добивается своих целей, продиктованы не только и не столько разумом, сколько эмоциями, ценностями и традициями. Социальные факты не выводятся из индивидуального сознания, напротив, роли и нормы, принятые в коллективе и обществе, управляют поведением социологического человека [Dahrendorf, 1973]. Социологический человек – это «человек без свойств», подобно герою романа Роберта Музиля. Как подчеркивает Н. Ф. Наумова, характеризуя структурно-функциональный подход, «в сущности, здесь обмениваются не индивиды, а индивид с нормативным порядком» [Наумова, 1988, с. 12]. Объяснить какое-либо социальное явление для функционалистов означало выяснить его функцию в поддержании равновесия социальной системы[87]. Интересно, что методологический социологизм Дюркгейм и его последователи считали единственно правильным методом социальных наук, в том числе экономической теории. Таким образом, становление научной социологии сопровождалось своеобразным «социологическим империализмом» [Гофман, 1991, с. 546][88].

Однако экономическая наука в целом проявила достаточную резистентность к социологическим влияниям, за исключением некоторых представителей американского институционализма (в первую очередь Дж. Коммонса, Дж. К. Гэлбрейта, Р. Хайлбронера – см. главу 4).

На протяжении нескольких десятилетий между экономической теорией и социологией существовало устойчивое разделение труда, основанное на различии в применяемых моделях человека[89]. Экономический человек, свободно выбирающий наилучший способ реализации своих предпочтений, противостоял социологическому человеку, придерживавшемуся установленных обществом норм и правил. Экономический человек обращен в будущее, социологический укоренен в настоящем (ожидаемое в будущем наказание за нарушение нормы не рассматривается как самостоятельный фактор, поскольку норма интериоризирована, то есть ощущается индивидом как своя, а не навязанная извне). Для неоклассической экономической теории мельчайшим, далее не разложимым элементом являются индивидуальные предпочтения, их происхождение не подлежит исследованию, а нормы выполняются постольку, поскольку их выполнение дает результаты, совместимые с системой предпочтений. Для структурно-функционалистской социологической теории таким элементом являются нормы и роли поведения; причины их существования и исполнения исследованию не подлежат – достаточно аргумента, что они выполняют в обществе важную функцию, – а предпочтения людей ориентированы на выполнение ролевых ожиданий.

В противоположность экономической науке, основанной на принципе методологического индивидуализма[90], в социологии Дюркгейма или Маркса и их последователей принят методологический коллективизм. Эти социологи признают в качестве субъектов, осуществляющих тот или иной вид поведения, группы людей, классы, корпорации, партии и другие социальные образования[91]. Индивиды, конечно, преследуют свои индивидуальные цели, но за их спинами стоит историческая или социальная закономерность, понять которую можно, лишь изучая большие общественные группы. Существование социальных групп является для социологии более фундаментальным фактом, чем существование индивидов [Casson, 1991, р. 17]. Социальное можно объяснять только социальным.