В поисках чудесного. Четвертый путь Георгия Гурджиева

Все функции взаимосвязаны; все они уравновешивают друг друга, все стремятся удержать друг друга в том состоянии, в котором они находятся. Поэтому когда человек принимается изучать себя, он должен понимать, что, если он откроет в себе нечто неприятное, он не сможет это качество изменить. Изучать – это одно, а изменять – другое. Но изучение есть первый шаг к возможности измениться в будущем. И в самом начале самоизучения ему необходимо понять, что в продолжение длительного времени вся его работа будет заключаться только в изучении».

«В обычных условиях изменение невозможно. Дело в том, что, желая что-то изменить, человек хочет изменить только эту сторону своей личности. Но в машине всё взаимосвязано, и каждая функция неизбежно уравновешена какой-то другой функцией или целой их совокупностью, хотя мы и не осознаём внутренней взаимосвязи различных функций. Машина в каждый момент деятельности уравновешена во всех своих деталях. Если человек замечает в себе что-то такое, что ему не нравится, и начинает совершать усилия, чтобы изменить это качество, он может добиться известного результата. Но одновременно с этим результатом он обязательно получит и другой, которого он ни в коем случае не ждал, не желал и даже не предполагал. Стараясь уничтожить или разрушить всё, что ему не нравится, совершая с этой целью усилия, он нарушает равновесие машины, а она стремится восстановить его – и создаёт новую функцию, которой человек не мог предвидеть. Например, человек может заметить, что он очень рассеян, ничего не помнит, всё теряет и т. п. Он начинает бороться с этой привычкой; и если он достаточно методичен и решителен, ему через некоторое время удаётся достичь желаемого результата: он более не забывает своих дел, не теряет вещей. Это обстоятельство он замечает; однако появляется нечто иное, чего он не видит, но что заметно другим: он становится раздражительным, педантичным, неприятным человеком, который повсюду выискивает ошибки. Раздражительность появилась в результате того, что он утратил свою рассеянность. Почему? Ответить на это невозможно.

Только детальный анализ умственных качеств данного человека может показать, почему утрата одного качества вызвала появление другого. Это не означает, что утрата рассеянности непременно должна вызывать раздражительность. С такой же лёгкостью могут появиться другие свойства, не имеющие никакого отношения к рассеянности, например, язвительность, зависть или что-то ещё».

«Итак, если человек правильно работает над собой, он должен учесть возможность дополнительных изменений и заранее принять их в расчёт. Только таким путём удаётся избежать нежелательных перемен или появления качеств, противоположных целям и направленности работы».

«Но в общем плане работы и функций человеческой машины есть определённые пункты, в которых можно произвести перемены, не вызывая при этом каких-либо дополнительных результатов.

Необходимо знать, что это за пункты, необходимо знать, как к ним подойти, ибо если человек начинает не с них, он или совсем не добьётся результатов, или получит ошибочные и нежелательные следствия.

Установив в уме разницу между интеллектуальной, эмоциональной и двигательной функциями, человек при самонаблюдении должен немедленно относить свои впечатления к одной из этих категорий. Вначале ему следует делать в уме отметки только таких впечатлений, о которых у него не возникает никаких сомнений, т. е. таких, где сразу видно, к какой категории они принадлежат. Он должен отбрасывать все неясные и сомнительные случаи и запоминать только те, которые являются неоспоримыми. Если эта работа ведётся должным образом, число несомненных наблюдений быстро возрастет. И то, что раньше казалось сомнительным, будет отнесено к первому, второму или третьему центру. Каждый центр имеет свою память, свои ассоциации, своё мышление. Фактически он состоит из трёх частей: мыслительной, эмоциональной и двигательной. Но об этой стороне нашей природы мы знаем совсем мало; в каждом центре нам известна только одна часть. Однако самонаблюдение очень скоро показывает, что наша душевная жизнь гораздо богаче, чем мы думаем, или, во всяком случае, имеет больше возможностей, чем мы предполагали».