В поисках единорога

Еще до наступления ночи прибыл десяток верблюдов, навьюченных тяжелыми корзинами с хлебом, свежей бараниной и другим провиантом для солдат, а также с множеством необходимых в хозяйстве вещей. Все это прислал нам Мирамамолин, чрезвычайно обрадованный нашим ответом и нашей доброй волей. Я распорядился большую часть раздать солдатам и слугам, и все наелись досыта и пребывали в блаженном умиротворении, разве что сетовали на отсутствие хмельного, чтобы запить столь щедрое угощение и ниспосланную небом удачу.

Глава восьмая

Четыре дня спустя арбалетчики во главе с Андресом де Премио покинули караван-сарай. Их разместили за окраиной города в местечке, которое по-арабски называется Кварсасате и находится в полулиге от Марракеша. Там стояли лагерем войска Мирамамолина. К вечеру Андрес вернулся один и доложил, что все превосходно устроились, кормят их обильно и вкусно, так что, если бы не тоска по вину, многие согласились бы остаться в лагере навсегда — до того им там понравилось. Еще он рассказал, что всего солдат приблизительно тысяч пять или шесть и что большинство из них — не мавры, а негры, мулаты, иноземные рабы и есть даже несколько христиан, французов и генуэзцев; хозяйством же войсковым ведает каталонец. (Последнее было особенно приятно слышать.) Наши люди упражняются в открытом поле в стрельбе из арбалетов, собирая вокруг себя толпу мавров, которые сами стреляют плохо и потому бурно восхищаются их меткостью.

Оставшись одни в Мамунии, мы обнаружили, что караван-сарай слишком велик для столь малого количества постояльцев — с пятью слугами его не устережешь, — и решили переселиться в более скромное помещение. Нам предложили снять внаем два домика, принадлежавших нашему знакомому генуэзцу торговому капитану Себастьяно Матаччини. Домики примыкали к его конюшням; он купил их и держал пустыми, дабы избежать соседства мавров, которые, как известно, очень шумно справляют свои праздники, — он же, как всякий купец, страдал немилосердной бессонницей. Как только мы туда перебрались, к нам потянулась вереница слуг Альдо Манучо и его друзей-соотечественников. Они несли стулья, горшки, кувшины, жаровни и кровати, благодаря чему наши жилища оказались прекрасно обустроены, и я радовался, что госпожа моя донья Хосефина будет спать в хорошей постели со всеми удобствами.

В итоге все остались довольны: мы — потому что получили уютное жилье поблизости от единоверцев, они — потому что теперь было кому присмотреть за домами. На другой день, в воскресенье, едва забрезжил рассвет, мы встали, вымылись, оделись нарядно и отправились в гости к Альдо Манучо, где уже собрались остальные генуэзцы. Фрай Жорди отслужил во дворе мессу, которую все выслушали с благочестивым вниманием, возвышаясь душой и черпая утешение в святых словах. Потом слуги накрыли столы и внесли поднос с разнообразными блюдами, а также несколько кубков вина, столь редкого в мавританских краях и потому вызвавшего общее ликование. После еды столы убрали, пришли местные наемные музыканты, и мы стали танцевать — кто генуэзские танцы, кто кастильские — с большим рвением и ко взаимному удовольствию. По такому случаю я был одет в колет пурпурного бархата, короткий черный плащ и черную шляпу, а донья Хосефина красовалась в зеленом вышитом нижнем платье и черном верхнем, притягивая восхищенные взгляды своей непринужденной грацией.