В поисках единорога

– О да, ответ был достойный, – вновь вмешался Барбаро. – «Мы, Божьею милостию государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей, а поставление имеем от Бога, как наши прародители, так и мы; а постановления как прежде мы не хотели ни от кого, так и теперь не хотим». Мол, покровительство императора не нужно великому князю московскому, он государь по праву рождения и по силе божественного установления.

– В подарок императору Иван послал 40 соболей и две великолепные шубы, одну беличью, а другую горностаевую, – вновь обратился Барбаро к дамам. – А в ответ император Фридрих послал князю лучшего бархата.

Разговор был прерван четвертой подачей. На этот раз принесли легкую пищу. Подали свежую рыбу из Луары а ля додин, аппетитный рис яркого цвета, сваренный в густую кашицу с мясным бульоном и шафраном, «бурри» с острым соусом (крошечные, на один укус, отварные кусочки мяса с травами) и «вывернутые» угри.

Итальянец заинтересовался соусами.

– Во Франции их гораздо больше, чем в Италии.

– Соус додин – самый простой: его основа – это миндаль, чеснок и яйца, наш повар добавляет луарское вино. Я вам советую попробовать угрей. Их варят на пару, выворачивают мясом наружу и обильно приправляют густым соусом, состоящим из хлеба, протертого с вином, соком молодого винограда, уксусом и смесью приправ, среди которых толченые имбирь, корица, гвоздика, мускатный орех и райские зерна.

– В Италии многое иначе, – сообщил Барбаро Маргарет. – Мы вообще по-другому относимся к еде. Наверное, это идет еще от античных времен, но для нас в еде главное общение, беседы, ритуал поведения, сама по себе пища – лишь добавка к некоему общественному действу. А пищу мы любим простую. Хотя, конечно, в высших домах сейчас не принято кормить просто, что поделаешь, общеевропейская мода предписывает определенные правила! Есть у нас и гурманы, тратящие состояния на изыски. Но в целом хлеб, вино, оливковое масло, сыр, сезонные фрукты и овощи и разные травы – вот и все, что надо для удовольствия.

– А все-таки, если посмотреть на стол, что в Италии иначе? Для нас тоже все вышеперечисленное – основа основ. Но не может же быть, чтобы в блюда не добавлялись пряности, которые вы, венецианцы, поставляете всей Европе?

– О нет, конечно, пряности – это всеобщее и повсеместное увлечение, и уже не одно столетие. Хотя мы, итальянцы, имеем более долгую историю, чем остальные, и, что важно, записанную на бумагу. Так вот, если верить древним трудам, пряности не всегда в таком количестве заполняли тарелки. Признаюсь, и сейчас мы в Италии предпочитаем использовать ароматные травы. Среди них розмарин, мята, петрушка, базилик, душица, иссоп, шалфей. Что касается специй, то, мне кажется, нигде в Европе нет такого пристрастия к ним, как у вас во Франции. Что еще? – продолжил итальянец. – Вы любите животное масло, мы его совсем не знаем. Зато фрукты у нас используют в еде гораздо больше, и они значительно разнообразнее. Лимоны и апельсины – наша слабость, мы добавляем их везде, где можно. И еще сладости – мы очень любим сладости, наши повара, мне кажется, не знают здесь равных. Ваши же десерты, на мой вкус, слишком тяжелые и однообразные: вы непременно добавите туда крупу, муку, жир. И опять все те же специи, так что в итоге сладкое мало отличается от основных блюд.

За столом чинно сидела и молодежь: Луиза, Карлотта, Филиберт, Шарль де Бурбон. Были и новые лица. Юную Шарлотту д’Альбре Маргарита видела впервые. Златокудрая красавица в пышном платье выглядела испуганно. Ее отец, Ален д’Альбре по прозвищу Великий был главой дома д’Альбре и внуком знаменитого Шарля д’Альбре, коннетабля Франции, одного из выдающихся военачальников Столетней войны с Англией. Удачная женитьба самого Алена заметно укрепила и без того могущественный род, принесла в наследство графство Перигор, виконтство Лимож и некоторые права на наследование Бретани. А недавняя женитьба сына Алена Жана сделала последнего королем Наварры. Но все это сейчас висело на волоске, так как д’Альбре был одним из самых яростных защитников Бретани, до последнего надеялся на возможность своего брака с Анной Бретонской и только на днях, уступив силе, добровольно сдал Нант и перешел на сторону короля. Его дочь была, конечно, гостьей в Амбуазе, но еще и чуть-чуть заложницей. Младшая дочь в семье, всеобщая любимица, она чувствовала себя скованно в помпезной обстановке королевского двора и мечтала о своем любимом замке Ламбри на самом юго-западе Франции, фамильной колыбели их рода, где она жила с матерью и незамужними сестрами, о южном солнце, медлительном темпе жизни, запахе чеснока, который нельзя было выветрить из комнат (его не только ели каждый день, но и раскладывали в жилых помещениях, отгоняя «злых духов»).