В поисках единорога

Достигнув согласия таким образом, мы подошли уже открыто, держа, однако, наготове взведенные арбалеты на случай засады. Вождь деревушки встретил нас обернутый разноцветной тканью, тогда как его свита щеголяла чуть ли не нагишом. Одеяние вождя меня поразило — не кожа, не полотно грубого плетения, которое обычно носят негры, а нечто весьма напоминающее мавританскую работу. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это она и есть: по кайме узор из птиц (как будто бы орлов), а цвета яркие, многообразные, какие достигаются при помощи хны, шафрана и прочих красителей. Мы возликовали, сочтя, что теперь-то уж скоро вновь окажемся в стране мавров, а следовательно, покинем негостеприимные земли негров и приблизимся к христианскому миру. Обменялись с туземцами церемонными приветствиями и прошествовали к самой большой хижине, сопровождаемые всеобщей суетой и пронзительным верещанием детворы. Там нас окружили старики, женщины и подростки, жаждущие поглазеть на наши бороды и потрогать руки — как обычно, светлая кожа чужеземцев вызывала отчаянное любопытство. Негритянский вождь говорил на непонятном нам наречии, но мы на все лады расспрашивали о происхождении его парадного покрывала, а он смеялся, показывал на восток и сыпал словами, смысла коих мы не улавливали. Тем не менее среди них чаще всего повторялось одно, и, похоже, это и было название того места, откуда взялась ткань, — Зимбабве. Потом вождь отдал какое-то распоряжение своим приближенным, те тотчас убежали и вернулись, притащив с собой несколько ожерелий из бусин и ножей с чеканными узорами на рукоятках. Мы внимательно разглядели все это добро и единодушно определили как дело рук мавров, отчего еще больше повеселели, окончательно убедившись, что мы на верном пути домой, в Кастилию.

Когда спустилась ночь, мы улеглись спать прямо в той деревне, а наутро собрались в дорогу. Перед нашим уходом местные высыпали из своих жилищ с чрезвычайно серьезными лицами и стали хватать за руки негров, что путешествовали с нами, словно пытаясь помешать им идти дальше. Похоже, они боялись, как бы тех не захватили в плен и не обратили в рабство в стране мавров согласно тамошним обычаям. Однако наши негры ничего не поняли, и поход продолжился своим чередом.

Следующие десять дней мы шагали по широкой долине, пролегающей между гор, вдоль берега небольшой реки, куда спускалось на водопой множество антилоп, коз и диких псов, так что мясом охотники снабжали отряд исправно. Время от времени наши следопыты находили тропы, вытоптанные, судя по всему, людьми, что подтверждали и покинутые стоянки с обожженными камнями на месте кострищ. Эти бесспорные признаки человеческого присутствия побуждали нас прибавлять ходу.

И вот настал праздник Святого Духа, и мы договорились отдохнуть несколько дней в подвернувшемся весьма кстати живописном оазисе, где заодно успеют поправиться двое арбалетчиков и кое-кто из негров, порядком измученных лихорадкой. Здоровые негры нарезали тростника и с присущей им сноровкой соорудили шалаши и постели. Благодаря их стараниям я после стольких мучений смог наконец выспаться на относительно удобном ложе. Мяса у нас было вдоволь, и все более-менее воспряли духом — все, кроме меня. Я до сих пор не привык жить с одной рукой, часто и надолго уходил в себя, разглядывая струп, где плоть стянулась над обрубленной костью. Смотрел отстраненно, словно это не со мной случилось, потом начинал жалеть себя, вновь и вновь воображал мои излюбленные сцены: я предстаю перед королем, перед господином моим коннетаблем, перед доньей Хосефиной, неся свое увечье как почетный трофей, как свидетельство доблестной и верной службы королю, а не как знак поражения. Но подобные думы не прогоняли грусть, не облегчали тяжесть на сердце — наоборот, от них делалось только горше.

Три дня простоял наш лагерь, а на четвертый с утра мы с Андресом де Премио и семью арбалетчиками отравились поохотиться к водопою, куда, по словам одного из негров, часто приходила крупная рогатая дичь. Сидя в засаде, мы вдруг увидели густые клубы белого дыма, поднимающиеся со стороны наших жилищ, и поспешно бросились назад. На подходе к лагерю нас встретили крики и искаженные лица четверых негров из отряда — они рассказали, что по нашу душу явилась целая толпа вооруженных врагов, которые перевернули шалаши вверх дном, подожгли их и убили несколько человек. Сами вестники все видели, так как отошли довольно далеко за хворостом и успели бежать, чтобы предупредить нас.