В поисках энергии. Ресурсные войны, новые технологии и будущее энергетики

Такого рода сдерживание также предполагает распространение гарантий, ядерных щитов и самой политики сдерживания на другие страны в регионе. Перспектива ядерного Ирана уже подстегнула гонку традиционных вооружений в Персидском заливе. А реальность ядерного Ирана может вызвать гонку ядерных вооружений, что, в результате одного лишь увеличения числа участвующих стран, значительно повысит вероятность применения такого оружия. Ядерное противостояние во времена холодной войны, несмотря на серьезные риски, было, по существу, противостоянием двух держав, каждая из которых хорошо понимала роль ядерного оружия как средства устрашения и неизбежность ответного удара. И ни одна из них не хотела покончить самоубийством. Поэтому сдерживание времен холодной войны плохая аналогия для той крайне нестабильной и непредсказуемой ситуации, которую создал бы ядерный Иран³⁰.

Но что в таком случае может побудить Иран остановиться, не пересекая «красной черты»? Это может быть комбинация политики сдерживания и внешнего давления, а также экономических трудностей и роста недовольства внутри самого Ирана, подстегивающего политические перемены. Возможность таких перемен была ярко продемонстрирована убедительной победой на выборах реформиста Хатами в 1997 г. и 2001 г. и затем «Зеленой революцией» – массовыми акциями протеста против очень спорных результатов перевыборов Ахмадинежада в 2009 г. Но бескомпромиссное применение орудий насилия и репрессий, находящихся в руках религиозного истеблишмента, Корпуса стражей исламской революции и их союзников, показывает, насколько сильно сопротивление и решимость защищать существующую систему. А также подчеркивает опасность наличия ядерного оружия в руках тех, кто вознамерился установить новый региональный и мировой порядок и кто верит в необходимость апокалипсиса как предтечи «прекрасного мира».

Его перспектива стала еще реальнее в конце ноября 2011 г., когда МАГАТЭ предупредила о «серьезных опасениях в отношении возможного военного использования иранской ядерной программы». Это положило начало новому витку усиления напряженности. Европейские страны ввели эмбарго на импорт иранской нефти. Танкерам, перевозящим иранскую нефть, было отказано в страховании. Правительство США запретило доступ на американские финансовые рынки всем компаниям, которые вели нефтяной бизнес через центральный банк Ирана. Всем странам-импортерам пришлось «значительно» урезать импорт иранской нефти, чтобы не попасть под эти санкции.

Такая политика означала заметное сокращение экспорта нефти Ираном и, таким образом, усиливала экономическое давление на него. США и европейские страны надеялись, что это заставит Тегеран не переходить «красную черту» и пойти на уступки. Это наглядно показывало, насколько их беспокоили иранские ядерные амбиции. Это была также попытка ввести достаточно жесткие санкции, чтобы удержать Израиль, обеспокоенный вторжением Ирана в «зону неприкосновенности», от нанесения удара по иранским ядерным объектам.

Иран отреагировал на новые санкции вызовом. Он провел крупные морские маневры и продемонстрировал свои возможности «асимметричного ответа» от использования мини-субмарин и интеллектуальных мин до организации актов саботажа в энергетической инфраструктуре стран Персидского залива. Тегеран еще раз пригрозил перекрыть Ормузский пролив. Как выразился один из военно-морских чинов Ирана, «сделать это легче, чем выпить стакан воды»³¹.

В ответ на такие угрозы председатель Объединенного комитета начальников штабов США заявил, что «это действительно просто, но если они заблокируют пролив, то ВМС США разблокируют его». Как он объяснил, «мы наращиваем возможности сорвать такие планы, если до этого дойдет». Предостережения в отношении перекрытия пролива звучат не только с Запада, Китай, который получает из Персидского залива больше нефти, чем США, жестко предупреждает Тегеран о недопустимости «чрезмерных действий в Ормузском проливе».

Все это нагнетает напряженность на нефтяном рынке и поднимает цены. С ростом премии за риск растет обеспокоенность в отношении его влияния на глобальную экономику. «Высокие мировые цены на нефть – плохая новость», – сказал саудовский министр нефти Али Наими. Помимо этого Саудовская Аравия не заинтересована в том, чтобы высокие цены на нефть помогали Ирану осуществлять ядерную программу. Саудовская Аравия вновь задействовала свои резервные мощности, чтобы успокоить рынок и увеличить поставки в случае реального их нарушения. Дополнительная нефть поступает также и из других источников. К лету 2012 г., когда действовали новые санкции, альтернативной нефти было достаточно, чтобы компенсировать любое сокращение поставок из Ирана. В результате иранский нефтяной экспорт – и доходы от него – снизились намного сильнее, чем Тегеран мог предполагать полгода назад. Однако пока не ясно, является ли угроза нарастания экономических трудностей и внутренней напряженности достаточной, чтобы заставить режим пересмотреть позицию³².