В поисках фресок Тассилин-Аджера

Впервые мы разбиваем палатки и устраиваемся на долгое время. Начинается настоящая работа. В Тан-Зумаитак есть уже знакомый мне большой грот с наскальной живописью. Однако ранее сделанные фотографии дают лишь смутное представление об их художественной ценности. Мы забираемся туда (это скорее пещера, чем грот) и в изумлении останавливаемся: огромные человеческие фигуры нарисованы желтой охрой; их тела и волосы усеяны белыми пятнышками. Тут же гигантские муфлоны, написанные белой краской и лиловатой охрой, какие-то странные, не поддающиеся определению фантастические белые животные, обведенные желтой охрой, и масса других фигур и мелких животных. Все это великолепно сохранилось, и мы не можем оторвать глаз от необычных изображений, поражающих своей цветовой гаммой. Нет сомнения в том, что это сахарское Ляско[34] в миниатюре. После более внимательного изучения деталей композиции оказывается, что она состоит по меньшей мере из шести слоев живописи, наложенных один на другой. Это обстоятельство побуждает нас к решению снять копии всех слоев. Для начала художники должны быть обеспечены всем необходимым.

Тем временем слуги занимаются благоустройством лагеря. Ирен Монтандон «разрабатывает» меню (увы, оно не очень-то разнообразно!), тщательно калькулирует порции. Начинаются наряды по доставке воды, топлива, выпечке хлеба. Воду приходится брать из застойных луж, сохранившихся после знаменитых дождей «в честь нашего приезда». Там полно всякой живности: личинки насекомых, крохотные рачки, похожие на малюсеньких креветок, а также песок, трава, шерсть и помет коз и верблюдов. Один из слуг, смышленый Галигала, фильтрует эту грязную жидкость при помощи своего тюрбана, которым он при случае пользуется как носовым платком или вытирает ноги и посуду. Тут уж ничего не поделаешь: в Сахаре не приходится привередничать.

Воспроизведение всей наскальной росписи в Тан-Зумаитак, поражающей своей необычностью, дает возможность нашим художникам в совершенстве овладеть искусством копирования. Чрезвычайно тонкая работа и внушительные размеры композиции – 28 квадратных метров – очень хорошая школа для всех нас.

Сам процесс съемки копий относительно прост. Сначала калька накладывается прямо на стену, затем укрепляется так, чтобы неровная скалистая поверхность по возможности не искажала копии. Следующий этап состоит в воспроизведении фона росписей, иными словами, общего тона стен доисторических гротов. Наконец, калька накладывается на бумагу с подготовленным фоном и калькированные фигуры раскрашиваются в соответствии с оригиналами. Таким образом художник не наносит произвольно ни одного штриха. Для наиболее точного и верного копирования наскальных изображений этот способ оказывается самым совершенным.

Размеры росписи очень велики, и нам приходится делать копию по частям. Неровная поверхность стены, покрытая выступами и впадинами, доставляет много хлопот. Эта кропотливая работа требует от художников необычайной тщательности и ловкости. Объединенными силами всей группы она была выполнена за 15 дней, причем результаты ее оказались блестящими. Отныне, я уверен, нам удастся осуществить великолепные замыслы, об исполнении которых я давно уже мечтал.

Теперь, когда мы находимся на месте нашей работы, мне приходится выступать в самых разнообразных ролях. Я занимаюсь организацией, руководством и проверкой работы членов экспедиции. На мне же лежит обязанность обследовать окрестности в поисках рисунков и всевозможных археологических памятников, способных пролить свет на вопрос о происхождении людей, создавших эту наскальную живопись. Как только в лагере отпадает необходимость в моем присутствии, я отправляюсь с проводником-туарегом Серми в разведку, и мы прочесываем с ним местность во всех направлениях.

Однажды мне удалось добраться до массива Тин Абу Тек, расположенного в четырех часах ходьбы от Тан-Зумаитак. Мне уже было известно об имеющихся там росписях. Это настоящая маленькая скалистая крепость, возвышающаяся над долиной на высоте 100 метров. Вся она изрезана узкими проулочками, по которым легко передвигаться. Кажется, что идешь по вымершему городу, хотя я встретил там четыре семьи туарегов, наскоро устроившихся в углублениях скал под защитой каменных барьеров.

То, что я увидел на стенках, образующих проулочки, совершенно потрясло меня: тут были нарисованные красной охрой человеческие фигуры в натуральную величину, лучники с поистине классической мускулатурой, огромные животные, похожие на кошек, многочисленные изображения быков, боевых колесниц и т.д. На Тассили мне никогда еще не доводилось встречаться с подобными наскальными изображениями. Они составляли невиданный до сих пор ансамбль, превосходивший по своему исполнению все известные росписи этого типа.